Смотреть больше слов в «Энциклопедическом словаре естествознания»
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович [7(19).7.1893, с. Багдади, ныне пос. Маяковский Груз. ССР,-14.4.1930, Москва], русский советский поэт. Род. в семье ... смотреть
МАЯКОВСКИЙ (до 1940- Багдади), посёлок гор. типа, центр Маяковского р-на Груз. ССР. Расположен на р. Ханисцкали (приток Риони), в 19 км к Ю.-В. от ж.... смотреть
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (1894—1930) — крупнейший поэт пролетарской революции. Р. в с. Багдады Кутаисской губ. в семье лесничего. Училс... смотреть
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (1894-1930) - крупнейший поэт пролетарской революции. Р. в с. Багдады Кутаисской губ. в семье лесничего. Учился в кутаисской и московской гимназиях, курса однако не окончил. Психология ребенка складывалась под впечатлением героической борьбы кавказских революционеров и дикого произвола со стороны защитников самодержавия. После смерти отца вместе с семьей остался без всяких средств к жизни и обречен был на полуголодное существование. В 1908 14-летним мальчиком примкнул к большевикам, вел пропагандистскую работу, отбывал заключение в Бутырской тюрьме. Возбужденное против М. дело было прекращено за его малолетством. Потеряв связи с организацией, увлекшись идеей о создании нового социалистического искусства, которое, как ему казалось, нельзя было творить в условиях подпольной работы, М. отошел от революционного движения. Обучался живописи в училище живописи, ваяния и зодчества, откуда вскоре был исключен за футуристическую «левизну». Совместно с В. Хлебниковым, Д. Бурлюком и А. Крученых М. организовал группу кубофутуристов, подписав их манифест «Пощечина общественному вкусу» (1912). В империалистическую войну 1914 М. занял пораженческие позиции. В 1915 был призван на военную службу чертежником. Восторженно встретил, однако скоро разочаровался в Февральской революции. В Октябрьские дни стал работать с большевиками. В годы военного коммунизма провел огромную работу в «Роста». В начале нэпа организовал группу «левого фронта искусства», сосредоточившуюся вокруг журн. «Леф» и «Новый Леф», к-рые М. редактировал. Совершил несколько поездок за границу - по Зап. Европе (Франция, Испания) и Америке (САСШ и Мексика). 20-летний творческий путь поэта завершился вступлением в начале 1930 в РАПП. Личный кризис привел М. 14 апреля того же года к самоубийству.<p class="tab">Поэтический борец и новатор, М. был тем великим художником, который не выбирал себе «путь, чтобы протоптанней и легче», а шел отыскиваемой им самим трудной дорогой. Творчество М. противоречиво и сложно. Он органически проделал сложнейшую поэтическую перестройку. Путь Маяковского к искусству социалистической революции, к поэзии пролетариата пролег через ухабы и рытвины индивидуализма, болезненного мессианистского одиночества и бредовой тоски. От одинокого бунтарства и протеста против капиталистических отношений с позиций абстрактно-гуманистических, - через мелкобуржуазное революционно-космическое восприятие перспектив Октябрьской революции к подлинной пролетарской революционности - таков путь поэта.</p><p class="tab">Творчество М. связано в начальных своих истоках с русским футуризмом, и все же Маяковский выделялся из среды русских футуристов. Русский футуризм даже в своих социальных истоках не представлял единства. Литературно-организационное развитие футуризма шло несколькими руслами. Футуризм Игоря Северянина, Игнатьева, Крючкова, Гнедкова, Олимпова и других эгофутуристов - типичное буржуазное явление в русской литературе, выражавшее начало распада буржуазного сознания эпохи империализма. Футуризм «Мезонина поэзии» (Шершеневич, Ивнев, Большаков и др.) - типичное реакционное мелкобуржуазное порождение этого же периода. Группа футуристов «Гилея», к которой принадлежал и М. (в нее входили: Д. Бурлюк, Велемир Хлебников, Каменский, Крученых, Е. Гуро и др.), в какой-то мере выражала революционные устремления городской мелкой буржуазии. Но груз буржуазного сознания довлел и на гилеевцах. Их протест против буржуазной поэзии, символистов по преимуществу, был протестом формалистски-литературным. В манифесте гилеевцев 1912, опубликованном в сб. «Пощечина общественному вкусу», они протестуют против академий и Пушкина, олицетворявшихся, по мнению футуристов, в современных им символистах. Гилеевцы требовали - и это было основным пунктом их положительной программы - работы поэта над изобретением новых слов, ставили в пример опыты Хлебникова, т. е. в конечном итоге противопоставляли свою поэзию символистской по линии лишь формалистски-литературной. М., подписавший этот манифест, ограничивался в ту пору формальными требованиями. Однако он менее других футуристов мог рассматривать свою поэзию как поэзию формализма.</p><p class="tab">В 1909-1910, т. е. на самых первых ступенях своей поэтической деятельности, Маяковский в своих стихах разрешал преимущественно формально-стилистические задания, окрашенные пассивно-созерцательным отношением к действительности. Таковы стих. «Ночь», «Утро», «Из улицы в улицу», «Порт», «В авто», «Уличное», «Любовь», «Театры» и др. (напр.: «У / лица / лица / у / догов / годов / рез / че / че / рез», «угрюмый дождь скосил глаза / а за / решеткой / четкой / железной мысли проводов / перина. / И на / нее / встающих звезд / легко оперлись ноги, / но ги / бель фонарей, / царей» и т. д.). Но уже в стихах 1912 и последующих лет М. в основу кладет разработку идейно-тематического задания, идет от содержания, подчиняя формально-стилистические задачи идейно-тематическому замыслу стихотворения. Но и в этот период его творчество еще полно этих формалистских исканий; благодаря этому его работа ограничена узкими рамками литературных канонов, хотя он и ведет борьбу с канонами буржуазно-дворянской литературы.</p><p class="tab">В ранних стихах М. выражены с предельной силой мотивы бездомного одиночества, болезненной усталости, страшнейшего пессимизма, переданы ощущения человека, глядящего на город из городского дна. Улицы города представляются поэту «провалившимися, как нос сифилитика», ре`ки - «сладострастие, растекшееся в слюни». Люди городского дна, проститутки, бездомные бродяги, нищие - вот к кому обращается М. «Все эти с провалившимися носами знают», что он их поэт. Он уверяет, что «проститутки» его «как святыню на руках понесут и покажут богу в свое оправдание». Обычно на основании этих мотивов ранних стихов и выводился социальный генезис творчества М. как выразителя богемы, одиночки, бунтаря. Такое определение не дает подлинного облика дореволюционного М.</p><p class="tab">В 1912-1917 Маяковский выступает как своеобразный социалист-утопист, как выразитель той группы мелкобуржуазной, гуманистически настроенной интеллигенции, идейное развитие которой впоследствии привело к приятию Октябрьской революции. Основная тема дореволюционного творчества Маяковского - человек и капитализм. В самой уже постановке темы «человек и капитализм» в Маяковском сказалась природа мелкобуржуазного утописта. Силой своего дарования поэт выражал ощущение растерянности, бессилия перед лицом капитализма, уродующего и уничтожающего личность.</p><p class="tab">М. постоянно с болью, с трагически обреченной любовью обращался к человеку, задавленному капитализмом, но все же отвлеченному человеку. Человек Маяковского могущественен: «в черепе-шкатулке» сверкает «драгоценный ум», а «под шерстью жилета бьется необычайнейший комок - сердце». Наталкиваясь ежесекундно на запрещенные зоны, в которые нет входа воспеваемому М. человеку, поэт преисполнялся духом возмущения, протеста. Вражда, ненависть к капитализму окрашивают творчество М. в этот период. «День рождения человека» встревожил «логово банкиров, вельмож, дожей». Человек начинает понимать сущность капиталистического общества. Для него это частная собственность капиталистов и банкиров, скрепленная законами, государственными установлениями, религией. Это понимание далеко от марксистского понимания капиталистических отношений. Но человек М. приходит стихийно к протесту против коренных установлений капиталистического общества. В поэме «Человек» (1916) М. дает следующий образ капиталистического мира:</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Мое безупречное описание земли</p><p class="tab">передайте из рода в род.</p><p class="tab">Рвясь из меридианов,</p><p class="tab">Атласа арок</p><p class="tab">пенится,</p><p class="tab">звенит золотоворот</p><p class="tab">франков,</p><p class="tab">долларов,</p><p class="tab">рублей,</p><p class="tab">крон,</p><p class="tab">иен,</p><p class="tab">марок».</p><p class="tab">В нем, в этом золотовороте все и вся тонут. Золотоворотом управляет капиталист-банкир, «повелитель всего», ненавидимый человеком М., грозный, «неодолимый» враг. «Повелитель всего» опутал сетью проводов все страны и землю скрутил в улицы. Он мощен, неуязвим. Он всесилен и всемогущ. Нет силы, способной опрокинуть его господство. Нет выхода.</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Встрясывают революции царств тельца,</p><p class="tab">Меняет погонщиков человечий табун,</p><p class="tab">Но тебя,</p><p class="tab">Некоронованного сердец владельца,</p><p class="tab">Ни один не трогает бунт!»</p><p class="tab">М. не знал еще, что есть в этом обществе реальная сила, историческая задача к-рой и состоит в том, чтобы сбросить иго «повелителя всего» - «некоронованного сердец владельца». Прекрасного, могучего человека, воспеваемого М., слуги «повелителя всего» - банкиры, вельможи - захватили в плен. Жаждущим работы рукам они дали винтовку, «физическую силу ума», обуздали законом, на сердце - этот необычайнейший «комок» и «чудо» - надели «цепь-религию». Маяковский протестует против закона, против собственности, издевается над богатыми, святотатствует, богоборчествует. Но неуверенность в действенности бунта, мысль о неодолимости «повелителя всего» вызывают страшнейшие пессимистические ощущения («Замкнуло золото ключем / глаза, / кому слепого весть; / навек теперь я заключен / в бессмысленную повесть» /. «Все чаще думаю, не поставить ли лучше точку пули в своем конце?»). Осваивая капиталистический мир, продажный, бесчувственный, торгашеский, М. противопоставляет ему сокровищницу чувств своего человека и в особенности любовь. В капиталистическом мире человек не может любить по-настоящему. Любовь для человека Маяковского - это социальная трагедия, это рассказ о задавленной капиталистическими отношениями личности. И потому так часто фигурирует в любви человека Маяковского он, второй, который может ее (любимую человека) увезти, одеть ее «в шик парижских платьев», «камнем навесить жене жемчуга ожерелий». Человек М. может предложить лишь свою любовь, превратившуюся «в сплошные губы», отдать любимой свое тело, в к-ром «сердце гудит повсеместно», да вместо «шика парижских платьев» «окутать любимую в дым табака». И поэтому любовь человека есть своеобразная форма борьбы, протеста, она трагична, жестока, мучительна. Ноты неуверенности в протесте, признание гнетущего всемогущества «повелителя всего» заставляют Маяковского иногда обращаться к богу с просьбой убрать «проклятую ту, которую сделал моей любимою», и вопрошать с безнадежной тоской, «отчего ж ты не выдумал, чтоб без мук целовать, целовать, целовать».</p><p class="tab">Но человек М., несмотря на все путы, продолжает оставаться гордым, могущественным человеком, - у него и «громада любовь» и «громада ненависть». Можно посадить верхом на мозги «закон», можно надеть на сердце «религии цепь», но нельзя представить, чтобы человек не нашел на земле места, где не было бы закона, религии, денег и «повелителя всего». Отсюда вырастала у М. страстная вера в человека, в его радостное и светлое будущее - гуманистический утопизм поэта. В социалистическом обществе, в к-рое придет свободный человек, не место «сытым мордам», «тушам опоенным», всем этим судьям, взяточникам, полицейским, прихлебателям и верным слугам «повелителя всего». И М. страстно верил в то, что «свободный человек», о к-ром кричал он, «придет», он страстно хотел социалистического рая, где некому будет мучить человека. «Люди родятся, настоящие люди, бога самого милосердней и лучше». Утопически звучит в его устах и наступающая революция. В широко известном месте из «Облака в штанах» о грядущем шестнадцатом годе, как годе революции, М. рисовал водителем этой революции того же абстрактного человека.</p><p class="tab">К империалистической войне 1914 М. отнесся отрицательно, став на пораженческие позиции. Этим он выделялся из среды других мелкобуржуазных поэтов, в массе своей оголтелых патриотов и шовинистов. В «Войне и мире» (1916), пожалуй единственной во всей русской поэзии того времени антивоенной поэме, с такой исключительной силой протестующей против войны, М. писал:</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Вылезли с белым.</p><p class="tab">Взмолились</p><p class="tab">- не надо!</p><p class="tab">Никто не просил</p><p class="tab">чтоб была победа</p><p class="tab">родине начертана.</p><p class="tab">Безрукому огрызку кровавого обеда,</p><p class="tab">на чорта она?!»</p><p class="tab">К протесту против войны М. привел своего человека. Но этого мало. М., имевший давние счеты с «повелителем всего», в нем же почуял и виновника этой войны. Зачинателей войны он клеймит убийцами. Самому изображению войны предшествует изумительная по сатирической силе картина современного ему капиталистического Вавилона. В нем «мясомассая, быкомордая орава», «орущая», «жрущая», «пьющая», «по ночам взбирающаяся потеть друг на друге, сотрясая город скрипом кроватей».</p><p class="tab">Причина войны, по Маяковскому, - «рубль, вьющийся золотолапым микробом в прогрызанной душе». Отношения капиталистической собственности сделали основной чертой души человека погоню за рублем. Деньги, стремление к наживе и выгоде сделали неизбежной империалистическую войну. Страшный лик войны в потрясающе сильных строфах своей поэзии и рисует М. Он не знает, что выход из этой войны лежит через превращение империалистической войны в войну гражданскую. Но он верит в то, что его человек бросит воевать и прекратит эту войну. И тогда вслед за ней наступит ожидаемый М. рай на земле и «Тогда над русскими, / над болгарами, / над немцами, / над евреями, / над всеми: - по тверди небес / от зарев алой / ряд к ряду / семь тысяч цветов засияло из тысячи разных радуг...» «День раскрылся такой, / что сказки Андерсена / щенками ползали у него в ногах». Увлеченный радостью утопической картины, М. провозглашал:</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Славься человек,</p><p class="tab">во веки веков живи и славься!</p><p class="tab">всякому</p><p class="tab">живущему на земле,</p><p class="tab">слава,</p><p class="tab">слава,</p><p class="tab">слава!»</p><p class="tab">Дореволюционный период творчества М. выражал те группы задыхающейся в тисках капитализма мелкобуржуазной гуманистически настроенной интеллигенции, которые с ростом пролетарской борьбы постепенно примыкали к пролетариату, шли под его руководство, захваченные грандиозностью перспектив борьбы, хотя не осознавали еще конечных целей и путей этой борьбы. На этой именно основе вырастали у Маяковского своеобразные социалистические устремления утопического характера.</p><p class="tab">В социалистической мечте М. нет ясной картины социально-экономических отношений будущего общества. Но ему ясно одно, что в воображаемой им стране социалистическою рая будут отсутствовать порожденные капитализмом отношения, к-рые давят, разрушают, уничтожают лучшее, что есть в этом мире, - человека. Рисуя восторженно картины будущего, Маяковский не видит реальных путей классовой борьбы для достижения этих целей. В страну утопии приводит М. гуманистический протест, да еще от имени абстрактного человека.</p><p class="tab">Свойственная М. утопичность предопределила собой восторженное отношение поэта к Февральской революции. Стремление различных классовых групп к свержению самодержавия, различных по своим задачам и конечным целям, было принято М. как действительное «слияние классов», отражено им в стихах «Революция», «Поэто-хроника», «Ода революции» и оценено как осуществление «братства», как исчезновение противоречий и борьбы, как наступление социалистического рая на земле. Ему казалось, что Февральская революция выведет народы из состояния ужасной империалистической войны, что эта революция пересмотрит «миров основу», разрушит «тысячелетнее прежде», что эта революция наконец переделает «жизнь снова», до «последней пуговицы в одежде». Но утопизму радости М., вызванной Февралем, очень скоро был нанесен решающий удар. Революция в феврале не прекратила войны, не могла прекратить, и М., как и огромнейшие массы трудящихся России, через войну начал понимать истинный смысл Февральской революции. В августе 1917 М. публикует в «Новой жизни» прекрасное стихотворение «К ответу», в к-ром разоблачает империалистический характер продолжающейся бойни («Во имя чего / сапог / землю растаптывает скрипящ и груб / кто над небом боев? / Свобода / бог / рубль, / когда же встанешь во весь свой рост / ты отдающий жизнь свою им. За что воюем?»).</p><p class="tab">Реальная действительность, продолжение войны временным буржуазным правительством, рост социалистической борьбы пролетариата начинают разрушать гуманистические иллюзии и мелкобуржуазную утопичность воззрений М. Он начинает понимать, что империалистическая бойня санкционирована буржуазно-демократическими установлениями, он видит, что над нею веет дух рубля, франка, доллара, марки.</p><p class="tab">Социалистическая революция, совершенная русским пролетариатом в октябре 1917, открыла М., революционно настроенному мелкобуржуазному утописту, грандиозные перспективы. Его многолетняя мечта о человеке, о его прекрасном будущем получила наконец реальное воплощение. При этом новая действительность начинала исправлять и наполнять реальным содержанием абстрактно-гуманистическую мечту поэта. Теперь он уже начинает понимать, что пролетариат является руководителем октябрьского переворота, что конечная цель этой борьбы - установление социалистического общества, к-рое сделает человека действительно свободным. Октябрьская революция поэтому есть тот рубеж, с к-рого начинается интенсивный творческий рост поэта.</p><p class="tab">Первое крупное произведение М., отразившее октябрьский переворот и первый этап борьбы пролетариата за свою власть, - это «Мистерия Буфф» (1918), «героическое, эпическое и сатирическое изображение эпохи». В «Мистерии Буфф» воплощены некоторые типичные черты пролетарской поэзии военного коммунизма. Политическая направленность, публицистическая заостренность «Мистерии» чрезвычайно сближали ее с пролетарской поэзией того периода. Космичность восприятия революционных событий, типичная для поэтов «Кузницы», пышно расцвела в «Мистерии» («Места действий: 1) Вся вселенная, 2) Ковчег, 3) 1 картина: Ад, 2 - Рай, 3 - Земля обетованная»). Социалистический характер мотивов поэзии, особенно социалистические мотивы освобожденного труда, то, что типично для представленной Д. Бедным линии пролетарской поэзии, воспринят, освоен и М. («Трудом любовным, приникнем к земле / все, / дорога` кому она. / Хлебьтесь поля! / Дымьтесь фабрики! / Славься! / Сияй! / соллечная наша / Коммуна»). Но в «Мистерии Буфф» еще сильны отзвуки проблем, волновавших Маяковского в дореволюционный период (абстрактный человек, социалистический рай). В «Мистерии Буфф» Маяковский как бы прощается с своим абстрактным человеком. В момент, когда «нечистым» трудящимся угрожает голодная смерть на отвоеванном у эксплоататоров ковчеге, является человек, отзвук гуманистической мечты поэта, и указывает им путь борьбы, маня трудящихся в землю обетованную, где «сладкий труд не мозолит руки» и «работа розой цветет на ладони». Человек-водитель воплощается в нечистых, и этим М. словно говорит: «Смотрите, тот человек, о котором я орал всю свою жизнь, борясь за него с законом, с религией-цепью, властью вещей оказался воплощенным в батраке, в кузнеце, ибо эти люди достойны того социалистического рая, о котором мечтал мой человек, идя сквозь ужасы, отчаяние и гнет капиталистического мира». Во втором варианте «Мистерии Буфф» (1921) этот же человек фигурирует</p><p class="tab"><img src="https://words-storage.s3.eu-central-1.amazonaws.com/production/article_images/1600/c830e641-7aa2-4fd6-8977-9e8f3b217f24" title="МАЯКОВСКИЙ фото №1" alt="МАЯКОВСКИЙ фото №1" class="responsive-img img-responsive"></p><p class="tab">Афиша постановки «Мистерии Буфф» в Ленинграде в первую годовщину Октябрьской революции (Выставка работ В. Маяковского)</p> уже в качестве пришедшего рассказать нечистым как очевидец о социалистическом рае («Я видел, - говорит он, - тридцатый, сороковой век. Я из будущего времени просто человек»). Здесь Маяковский уже умеет видеть в рабочем того времени человека социалистического будущего. Как ни пытался Маяковский конкретизировать очертания земли обетованной, все же и во втором варианте картины социалистического рая слишком общи, абстрагированы, и при виде их на М. нападает «косноязычь».<p class="tab"><img src="https://words-storage.s3.eu-central-1.amazonaws.com/production/article_images/1600/9c912d02-0b36-42d0-b828-1bd1d69ff57c" title="МАЯКОВСКИЙ фото №2" alt="МАЯКОВСКИЙ фото №2" class="responsive-img img-responsive"></p><p class="tab">Текст и рисунок из «Левого марша» Маяковского (Берлин)</p> Ленин в статье «Завоеванное и записанное» (Сочин., т. XXIV, стр. 26), говоря о международном значении Октябрьской революции и ее мировом размахе, писал следующее: «Новое движение идет к диктатуре пролетариата, идет, несмотря на все колебания, несмотря на отчаянные поражения, несмотря на неслыханный и невероятный „русский хаос (если судить по внешности, со стороны), - идет к советской власти с силой все сметающего с пути потока миллионов и десятков миллионов пролетариев» (подчеркнуто нами. - Н. П.). Эту сторону дела нашей революции в художественно-схематических плакатных образах задумал воплотить М. в поэме «150 000 000» (1920).<p class="tab">Миллионы, поднявшиеся на борьбу за советы, за социализм, лавой двинувшиеся на «повелителя всего» Вудро Вильсона; миллионы, в к-рых воплотилась «революции воля, брошенная за последний предел», - герои новой поэмы М. В поэме выразился невиданный в истории героизм и пафос вооруженной освободительной гражданской войны.</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Жажда, пои!</p><p class="tab">Голод, насыть!</p><p class="tab">Время</p><p class="tab">в бои</p><p class="tab">Тело носить.</p><p class="tab">Пули погуще</p><p class="tab">По оробелым!</p><p class="tab">В гущу бегущим</p><p class="tab">Грянь, парабеллум!»</p><p class="tab">Интернациональный характер русской Октябрьской революции персонифицирован в образе Ивана. Хищнический характер загнивающего капитализма воплощен в образе Вудро Вильсона. Бой происходит не только между Иваном и Вильсоном, а - в этом между прочим критика видела схематизм «150 000 000» - в бою участвует вся материальная, физическая, идейная сила классов. «Земной шар самый / на две раскололся полушарий половины». «Ни цветов, / ни оттенков, / ничего нет, кроме / цвета, красящего в белый цвет, / и красного, / кровавящего цветом крови». И вот: «красное все и все, что бело, билось друг с другом, билось и пело». В результате этой невероятной, гигантской вселенско-титанической борьбы «эскадра старья пошла ко дну». Будущее победило. В этой поэме также прощупываются отзвуки концепции М. - человек и капиталистический мир. В «150 000 000» в сравнении с поэмой «Человек» М. по-новому изображает действительность. Там человек одинок, затравлен, загнан, «пленник города лепрозория», пленник и слуга «повелителя всего». Здесь, в «150 000 000», человек многомиллионный, взвихренный революцией, поднявшийся на борьбу против капитала и уверенный в своей окончательной всемирно-исторической победе. Однако и в «150 000 000» социалистическое общество выступает не как реальное воплощение каждодневной борьбы пролетариата, вырастающее в ходе самой борьбы, а попрежнему как отдаленнейшая утопия о социалистическом рае. И здесь, именно в этих воззрениях, проявился схематизм Маяковского, а не только в плакатности изображения.</p><p class="tab">Мелкобуржуазное представление больших масс угнетенного и эксплоатируемого народа о конечных целях социалистической революции сказалось у М. не только в «Мистерии Буфф», «150 000 000», но и в стихах того времени: «Левый марш», «Наш марш», «Марш комсомольца», «Гулом восстаний» и др. Именно эти массы представляли борьбу советской республики с интервентами как окончательный бой, вслед за которым сразу наступает социалистический рай, осуществляющий мелкобуржуазную мечту о земле обетованной. Недостатком М. как революционного поэта является непонимание того, что жестокая классовая борьба за построение социализма вовсе не кончается с периодом гражданской войны, что элементы социализма уже наличествуют в той обостренной борьбе, к-рую ведет пролетариат в настоящем. Ленин в каждом конкретном ходе пролетарской революции показывал не отдаленный, вселенский социализм, а социализм живой, сегодняшний, как творчество огромнейших масс народа. В 1918, борясь с надвинувшимся голодом, Ленин писал: «Кажется, что это борьба только за хлеб; на самом деле это борьба за социализм». Утопичность воззрений М. выражалась и в его художественном методе и в стиле, и характерным для мелкобуржуазной революционной романтичности поэта является гиперболизм. В поэме «Пятый Интернационал» (1922) М. рассказал объективно правильно о своем художественном методе.</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Пролеткультцы не говорят</p><p class="tab">ни про я,</p><p class="tab">ни про личность.</p><p class="tab">Я</p><p class="tab">для пролеткультца</p><p class="tab">все равно, что неприличность.</p><p class="tab">И чтоб психология</p><p class="tab">была</p><p class="tab">коллективней, чем у футуриста,</p><p class="tab">вместо я-с-то</p><p class="tab">говорят мы-с-то .</p><p class="tab">А по моему,</p><p class="tab">если говорить мелкие вещи</p><p class="tab">сколько не заменяй Я - Мы</p><p class="tab">не вылезешь из лирической ямы.</p><p class="tab">А я говорю</p><p class="tab">Я</p><p class="tab">и это Я</p><p class="tab">вот,</p><p class="tab">балагуря,</p><p class="tab">прыгая по словам легко,</p><p class="tab">с прошлых</p><p class="tab">многовековых высот,</p><p class="tab">озирает высоты грядущих веков.</p><p class="tab">Если мир подо мной</p><p class="tab">муравейника менее,</p><p class="tab">то куда ж тут, товарищи, различать местоимения».</p><p class="tab">Вся поэма «Пятый Интернационал», как и большинство его произведений до поэмы «Ленин», построена именно на этом озирании реальной действительности с таких высот, когда мир кажется «муравейника менее».</p><p class="tab">М. преувеличивал роль своего человека в революционной борьбе, преуменьшал сроки наступления социализма, перепрыгивал ряд неизбежных этапов в развитии революции. Его радикализм «левацкого» толка, сталкиваясь с трудностями реальных путей социалистической революции, обращался подчас в растерянность, в пессимизм. Однако надо различать гиперболизм художественного метода революционных поэм, стихов, «150 000 000», «Мистерии Буфф», «Левого марша» и др. от гиперболизма «Флейты-позвоночника», «Облака в штанах», «Владимира Маяковского», «Человека», «Войны и мира». Маяковский, понявший после Октября свою связь с угнетенными и эксплоатируемыми, поднявшимися на борьбу, выражает теперь устремление этих широких масс. Не случайно конечно, что теперь М. берет не «лад баллад», а «былинный лад», который служит автору для воплощения им своего замысла о народном характере революции.</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Что за улица?</p><p class="tab">Что на ней стоит?</p><p class="tab">А стоит на ней -</p><p class="tab">Чипль-Стронг-Отель.</p><p class="tab">Да отель ли то</p><p class="tab">или сон?</p><p class="tab">А в отеле том,</p><p class="tab">в чистоте,</p><p class="tab">в теплоте</p><p class="tab">сам живет</p><p class="tab">Вудро</p><p class="tab">Вильсон».</p><p class="tab">Это уже один из приемов былинного сказа. М. пользуется также типом концовки и зачина былины и народ. песни («Я один был там / в барах ел и пил, / попивал в барах с янками джин»).</p><p class="tab"><img src="https://words-storage.s3.eu-central-1.amazonaws.com/production/article_images/1600/158a5625-2346-4f92-be5b-67edd619a631" title="МАЯКОВСКИЙ фото №3" alt="МАЯКОВСКИЙ фото №3" class="responsive-img img-responsive"></p><p class="tab">Рисунок и текст Маяковского</p> Стихи и поэмы М. этого периода значительно проще и доступнее широким массам трудящихся. В них нет уже той нарочитой лит-ой усложненности, труднейших синтаксических инверсий, трудно воспринимающихся сравнений. Ритм значительно ближе к ораторско-разговорной речи. Работа в «Роста» помогла М. проделать сложнейшую поэтическую перестройку. Эта мужественная напряженная работа была свидетельством резко изменившихся взглядов на роль поэта в классовой борьбе. Работая над революционным плакатом, над стихотворным текстом к нему, над стихотворным политическим лозунгом, он действительно «ушел на фронт из барских садоводств поэзии, бабы капризной». Эта работа предоставляла поэту возможность осознавать конкретное движение пролетарской революции, учиться у партии пролетариата ухватываться за основное звено политической борьбы сегодняшнего момента, делать поэтическое выражение наиболее доступным, простым и доходчивым до широких масс трудящихся, отстаивающих в вооруженной борьбе свое право строить социалистическое общество. Позже, издавая стихи «Роста», М. писал об этом периоде: «Это не только стихи, это иллюстрации не для графических украшений. Это протокольная запись труднейшего трехлетия революционной борьбы, переданная пятнами красок и звоном лозунгов. Пусть вспоминают лирики стишки, под которые влюблялись. Мы рады вспомнить и строки, под которые Деникин<p class="tab"><img src="https://words-storage.s3.eu-central-1.amazonaws.com/production/article_images/1600/f54d298a-7933-4ce3-8976-ea400963ec04" title="МАЯКОВСКИЙ фото №4" alt="МАЯКОВСКИЙ фото №4" class="responsive-img img-responsive"></p><p class="tab">Текст и рисунок Маяковского (из книги «Вон самогон»)</p> бежал от Орла. Любителям высокотарифных описаний задним числом романтик гражданской войны в стиле „Констрюктивист неплохо поучиться на действительном материале боевых лет, на действительной словесной работе этого времени».<p class="tab">Республика рабочих и крестьян, страна диктатуры пролетариата переживала невероятнейшие трудности. В это время М. пишет громаднейшее количество стихотворений, рисует множество плакатов, зовет на фронты, на борьбу с голодом, с тифами, против разрухи, за восстановление транспорта, за сбор продовольствия, за укрепление тыла. Чтобы приблизить свою агитационно-пропагандистскую работу к широким массам трудящихся, М. использует распространенные мотивы песенок и их ритм, пародируя и разрушая их («Врангель, Врангель где ты был / у Ллойд-Джоржа танк добыл... Где ты будешь Врангель мой / в море шлепнешь головой» или «Шел на Русь, да не ухарь купец / Маршал пан - удалой боец» и т. д.).</p><p class="tab">Один из распространенных приемов М. в работе над стихом «Роста» состоит в том, что часто это только рифмовка готовых политических лозунгов. Правда, и в этом разделе имеются стихи, приближающиеся к образному, поэтическому выражению «150 000 000», «Мистерии Буфф» (см. напр. стихи «День Парижской Коммуны», «Первый вывоз», «Трое», «Постоял здесь, мотнулся туда - вот и вся производительность труда», «Европейское обозрение», «Мухи оппозиции на съезде советов», «Советская азбука», «1-е мая» и мн. др.). Характером этой своей поэтич. работы М. приближался к поэтической линии Д. Бедного, выразителя устремлений пролетариата. Но М. часто не видит связи каждодневного этапа борьбы с конечными задачами пролетариата. В стихах и поэмах типа «150 000 000», «Левый марш» выражена абстрактная восторженность поэта взвихренным шквалом революции, перебрасывающим человека М. в социалистический рай, но слабо отражены конкретные стороны этапа борьбы. В стихах «Роста» иногда каждодневный этап политической борьбы заслоняет перспективы социалистической революции. Так. обр. и в ростинском периоде работы утопичность воззрений М. не была еще изжита до конца. В периоды «триумфального шествия революции» (Ленин) мелкобуржуазные слои нашей страны, настроенные по-революционному, заражаются энтузиазмом, проявляют чудеса храбрости и героизма. Их радикализм способен только на лобовый удар. Но в моменты кризиса революции, в периоды смены лобового удара обходным движением, отодвигающим непосредственный эффект победы на некоторое время, они впадают в панику, теряются, проявляют сомнения и колебания.</p><p class="tab">Переход к новой экономической политике вызвал значительнейшие колебания даже в среде пролетарской поэзии, представленной группой «Кузница». Переход к нэпу они восприняли как крушение идей пролетарской социалистической революции. Они заговорили о том, что теперь «пунцовое съели иней и ржа», «флаги облезли», «рабочих поэтов распяли на фонарных столбах». То же было и с соратниками М., напр. Н. Асеев писал:</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Как я стану</p><p class="tab">Твоим поэтом, коммунизма племя,</p><p class="tab">Если крашено</p><p class="tab">Рыжим цветом, а не красным время».</p><p class="tab">М., казалось, крепче других поэтов держался при переходе к нэпу. Всю силу своего сатирического дара мобилизовал М., чтобы бороться с «мурлом мещанина», вылезающим из-за спины РСФСР. Он поднимал «ярость масс» против бюрократов и бюрократизма («О дряни», «Прозаседавшиеся»). О стихотворении «Прозаседавшиеся» В. И. Ленин писал: «Вчера я случайно прочитал в „Известиях стихотворение Маяковского на политическую тему. Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной. В своем стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над коммунистами, что они все заседают и перезаседают. Не знаю, как насчет поэзии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно» (т. XXVII, стр. 177). Уже отсюда видно, какую функцию выполняли сатирические стихи М. в первые годы нэпа.</p><p class="tab">Но и М. отдал дань растерянности, и у него сменялся «левый» радикализм отчаянием и растерянностью перед нэпом. Это был последний момент таких огромных по своему диапазону мелкобуржуазных колебаний в творчестве революционного поэта. Поэма «Про это» (1923) чрезвычайно напоминает дореволюционное творчество поэта. Дело конечно не в том, что М. взялся здесь за «лад баллад», за любовную тему. Любовная тема у М. всегда поднималась до постановки проблем, выходящих за пределы узко личные. Дело в том, что поэма выражала мелкобуржуазную растерянность, ослабление связей поэта с революцией, с пролетариатом. Здесь опять старая тема человека, оказавшегося «вбитым в перила» моста по Неве и простоявшего так 7 лет. В «Про это» прорываются мотивы страшнейшего пессимизма и отрешенности от жизни («Попала ветру мальчишки записка: / Стал ветер Петровскому парку звонить: / - Прощайте... / Кончаю... / Прошу не винить... / До чего ж / на меня похоже»). Эти мотивы возникли на основе непонимания новых путей революции, потому что «и стих / и дни не те», как кажется поэту. Он в растерянности кричит:</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Сомнете периной</p><p class="tab">и волю</p><p class="tab">и камень.</p><p class="tab">Коммуна</p><p class="tab">и то завернется комом.</p><p class="tab">Столетия жили</p><p class="tab">своими домками</p><p class="tab">И нынче зажили своим домкомом!»</p><p class="tab">Мещанин, быт, вещи, мешающие революции, опять заполнили все, «на вещи насела столетняя пыль». Он взывает «на помощь летящим в морду вещам, ругней за газетиной взвейся газетина».</p><p class="tab"></p><p class="tab">«...я снова в быт</p><p class="tab">вбиваюсь слов напором.</p><p class="tab">Опять</p><p class="tab">атакую и вкривь и вкось.</p><p class="tab">Но странно:</p><p class="tab">слова проходят насквозь».</p><p class="tab">Эта поэма - показатель глубочайшей внутренней борьбы. Как ни полна она пессимизма, все же поэт заявляет, что он не «доставит радости видеть, что сам от заряда стих», он «во всю, всей сердечной мерой в жизни сию, сей мир верил» и верует.</p><p class="tab">Работа, проделанная М. в «Роста», не могла пройти бесследно. Политическая сатира, ее большевистская партийная направленность входят в актив работы поэта. Пройдя этап колебаний, типичный для мелкобуржуазного гуманистически настроенного интеллигента, М. естественно пришел к теме, к-рая вплотную подвела его к пролетарской поэзии. Уже в 1923-1924, когда писалась поэма «Владимир Ильич Ленин», М. не только декларировал - «всю свою звонкую силу поэта, тебе отдаю атакующий класс», но и подтвердил это всей поэмой «В. И. Ленин». В поэме есть недостатки, искажающие подлинный облик Ленина (представление М. о том, будто Ленин - практик, Маркс - теоретик революции). И все же это одно из лучших произведений в советской литературе, посвященных изображению Ленина. Особенно выделяется по эмоциональной силе картина похорон Ленина, выполненная с большой силой и мощью лирического напряжения: «Страх. / Закрой глаза / и не гляди - / как будто / идешь / по проволоке провода. / Как будто / минуту / один на один / остался / с огромной / единственной правдой...» «Я счастлив, / что я / этой силы частица, / что общие / даже слезы из глаз. / Сильнее / и чище / нельзя причаститься / великому чувству по имени - / класс»!</p><p class="tab">Сила лиризма Маяковского в том, что этот лиризм питается величайшими идеями и явлениями новой действительности. Воронский и Полонский обвиняли М., выступившего с поэмой «Ленин», в том, что он излагал в стихотворных размерах политграмоту. Они говорили, что поэт становится на поэтические ходули, тогда как истинное призвание его в таких вещах, как «Облако в штанах» и «Про это». На деле Маяковский поэмой «Ленин» подвел итог многолетнему пути поэтической перестройки.</p><p class="tab">В поэме «Ленин» синтезирован опыт героической работы поэта в «Роста», здесь преодолены почти до конца недостатки «Мистерии» и «150 000 000», здесь ясное понимание, что строительство социализма тесно связано с сегодняшним днем. Речь Ленина в апреле 1917, изложенная М., поэтически верно выражает настроение рабочих масс, направленных Лениным на борьбу за социализм.</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Здесь же,</p><p class="tab">перед тобою</p><p class="tab">близ</p><p class="tab">встало,</p><p class="tab">как простое</p><p class="tab">делаемое дело,</p><p class="tab">недосягаемое слово -</p><p class="tab">социализм ».</p><p class="tab">От поэмы «Владимир Ильич Ленин» к поэме «Хорошо» («Октябрь» (1927)) Маяковский проделал путь интенсивной поэтической работы, чрезвычайно многосторонней и многожанровой. Он продолжил сатирическую линию своего творчества, направленную на разоблачение мещанина, «бывшего», приспособленца, подхалима, хулигана, бюрократа, взяточника, классового врага, проникшего в советские учреждения, деревенского богатея. Посредством сатиры, острой, отточенной, он ведет борьбу с вождями международного капитала, социал-предателями и социал-фашистами. Величайшей силы ненависть клокочет в поэте, вызываемая образами бюрократов и взяточников. В стихотворении «Взяточники» М. клеймит взяточников, опутывающих советские учреждения сетью своих соучастников. Поэт заявляет, что он белому руку, пожалуй, даст, возможно простит и убийце, «но если / скравший / этот вот рубль / ладонью / ладонь мою тронет, / я, руку помыв, / кирпичем ототру поганую кожу с ладони» (см. целый ряд стихов этого типа: «Протекция - обывателиада в 3 частях», «Фабрика бюрократов», «Хулиган», «Тип», «Искусственные люди», «Общее руководство для начинающих подхалим», «Стих не про дрянь, а про дрянцо. Дрянцо хлещите рифм концом», «О том, как некоторые втирают очки товарищам, имеющим циковские значки», «Помпадур», «Подлиза» и др.).</p><p class="tab">М. органически включается в поэтически-пропагандистскую работу в газ. «Известия», «Труд», «Рабочая Москва», «Заря Востока», «Бакинский рабочий», а с 1927 в «Комсомольской правде» он сотрудничает как поэт-публицист и фельетонист, поднимая газетные жанры поэтической работы на большую высоту. В этот период М. становится подлинным пролетарским писателем. Жанры публицистической, политической поэзии чрезвычайно разнообразны: массовая песня («Песня молния», «Майская песенка», «Десятилетняя песня», посвященная Красной армии и т. д.); марши («Урожайный марш», «Марш обороны», «Октябрьский марш», «Марш двадцати пяти тысяч», «Марш ударных бригад»); стихотворные лозунги («Лозунг по Киму», «Лозунги к 1-му мая», «Лозунги к комсомольской перекличке», «Лозунг на производстве», «Пожарные лозунги»); стихотворный фельетон, откликающийся на разнообразнейшие явления международной политической жизни («История о том, как у Керзона с обедом расстроилась аппетита зона», «Я Вас понимаю, мистер Деттердинг»); борьба за выполнение промфинплана («Тревога»); призывы к организации соцсоревнования («Застрельщики»); агитация за гарнцевый сбор («Враги хлеба») и т. д. Большой раздел стихов посвящен М. борьбе за культурную революцию, за социалистическую организацию быта, за нормальность половых отношений, против пьянства, ханжества, лицемерия, за утверждение социалистического сознания в строителе социалистического общества. В результате заграничных поездок М. дал большое количество стихотворений, посвященных жизни, быту Западной Европы и Америки. Эти же поездки дали ряд прекрасных и сильных лирических стихотворений, как например «Мелкая философия на глубоких местах». Публицистические стихи типа «Товарищу Нетте - пароходу и человеку» и «О советском паспорте» есть образцы высокохудожественных произведений.</p><p class="tab">Большое внимание М. уделяет лит-ой борьбе. Он отстаивает свои позиции - поэзии публицистической и политической и одновременно глубоко лирической, борется за публицистическую песню, политический фельетон, агит-стихотворение. Поэт прекрасно понимал, что всякая революция, а социалистическая тем более, в поэзии вызывает к жизни политическую лирику и сатиру, выдвигает на первый план публицистические жанры.</p><p class="tab">В целом ряде стихотворений М. с могучей поэтической страстностью утверждал свое понимание задач поэзии (см. «Венера Милосская и Вячеслав Полонский», «Сергею Есенину», «Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому», «Послание пролетарским поэтам», «Марксизм - оружие, огнестрельный метод. Применяй умеючи метод этот», «Разговор с фининспектором о поэзии» и др.).</p><p class="tab">В автобиографии М. писал: «Хорошо считаю программной вещью, вроде Облака в штанах того времени». Поэма «Хорошо» (1928) вбирает в себя весь опыт работы поэта над поэмой «Ленин». Поэму «Хорошо» при ее появлении в свет критика встретила чрезвычайно сдержанно. А между тем это действительно величайшей силы поэма. По сатирической остроте первые главы поэмы - это едва ли не самое лучшее в нашей литературе из произведений, посвященных разоблачению действий временного правительства. М. очень смело пародирует сцену из «Евгения Онегина» (Татьяна - няня), издеваясь над П. Н. Милюковым и Кусковой. С неменьшей силой лирического напряжения даны в поэме картины октябрьских боев в Питере, ощущение времени эпохи военного коммунизма. Это поэма бодрости, радостного чувства побеждающего социализма. Здесь с предельной ясностью выражено Маяковским то понимание борьбы за социалистический строй, какое раньше у него лишь смутно пробивалось, выражено понимание связи каждого этапа борьбы с конечными целями пролетариата - установлением социалистического общества. И М. показывает, как в ходе самой борьбы нарастают элементы социализма и как хорошо, как радостно ощущать живое дело, вырастающее в жесточайшей борьбе, сквозь голод, холод, кровь, невероятные страдания («Но землю, / с которою / вместе мерз, / вовек / разлюбить нельзя». - «Я / землю / эту / люблю! / Можно / забыть / где и когда / пузы растил / и зобы, / но землю, / с которой / вдвоем голодал - нельзя / никогда / забыть». - «Но землю, / которую / завоевал / и полуживую / выняньчил, / где с пулей встань, / с винтовкой ложись, / где каплей / льешься с массами, - с такой / землею / пойдешь / на жизнь, / на труд, / на праздник / и на смерть». «Я радуюсь / маршу, / которым идем / в работу / и в сраженья, / я вижу где сор сегодня гниет, / где только земля простая, - на сажень вижу / из-под нее / коммуны / дома прорастают». - «И я / как весну человечества, / рожденную / в трудах и в бою, пою / мое отечество, / республику мою!»). В «Марше ударных бригад» он уже поэтически всем своим существом ощущал, как «сейчас / подымается социализм живым / настоящим, правдошным», и поэтому призывал строителей, живых, правдошных, «от ударных бригад, к ударным цехам, от цехов - к ударным заводам». И в «Рассказе Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» он, уверенный в торжестве социализма, восклицал:</p><p class="tab"></p><p class="tab">«я знаю -</p><p class="tab">город</p><p class="tab">будет,</p><p class="tab">я знаю -</p><p class="tab">саду</p><p class="tab">цвесть,</p><p class="tab">Когда</p><p class="tab">такие люди</p><p class="tab">в стране</p><p class="tab">в советской</p><p class="tab">есть!»</p><p class="tab">Путь М. к пролетарской революции, к коммунистическому сознанию лежал через поэзию. Он сам это понимал («Пролетарии приходят к коммунизму низом, низом шахт, серпов и вил, я ж с небес поэзии бросаюсь в коммунизм»). Он это понимал, ибо, приближаясь к коммунизму, усваивал ленинизм. Ленин говорил, что интеллигент приходит к коммунизму через данные своей науки, своей специальности. В воззрениях на поэзию у М. было много неправильного, пришедшего к нему из мелкобуржуазной среды. Его поэтическая практика часто противоречила тем установкам, которые он выдвигал в качестве теоретических истин. В печатавшихся в 1918 в газете футуристов «Искусство коммуны» стихах М. о поэзии, носящих программный характер для футуристов, «левый» радикализм и в отношении поэзии был предельно выражен и типичен для М. В «Приказе по армии искусств», в стихах «Мы идем», «Радоваться рано», «Поэт рабочий», «Той стороне», «Приказ № 2 армии искусств» и в некоторых других стихотворениях, правильно борясь за политическое искусство, он в то же время преувеличивал роль искусства. «Все совдепы не сдвинут армий, / если марш не дадут музыканты». Маяковскому представлялось, что с наступлением социалистической революции с символизмом, крупнейшим литературным врагом футуристов, покончено. И потому основной удар переносил он на культуру прошлого, классического искусства и литературу. «Белогвардейца / найдете - и к стенке. А Рафаэля забыли? / Забыли Растрелли вы?» Мелкобуржуазный радикализм, свойственный М., имел место и в пролетарской литературе как проявление мелкобуржуазных влияний в ней. Достаточно напомнить Кириллова, призывающего во имя завтра сжечь Рафаэля, разрушить музеи, растоптать искусства цветы. Позднее М. отказывается от ряда неправильных, мелкобуржуазных по своим истокам положений в отношении классического наследства прошлого. Показательно в этом отношении стихотворение «Юбилейное», посвященное А. Пушкину, в котором М. заявляет: «Я люблю вас, но живого, а не мумию», утверждает, что один он может быть жалеет действительно, что поэта нет в живых.</p><p class="tab">Когда был создан «Новый Леф» и теоретики левого фронта выдвинули теорию факта, насквозь антимарксистскую и механистическую, М. эту теорию всячески поддерживал, но каждой строкой своего поэтического творчества отступал от нее. Это лучше всего видно на поэме «Хорошо». В вступлении к поэме М. говорит, «ни былин, / ни эпосов, / ни эпопей - телеграммой / лети строфа! / Воспаленной губой припади / и попей / из реки, / по имени „факт ». Но фактографичность в том смысле, в каком понимали это лефовцы, как раз в поэме «Хорошо» отсутствует. Даже стихотворение «Лучший стих», в к-ром М. «любую из поэтических слав» не собирается «приравнять к простому газетному факту», поднято на деле на такую высокую ступень художественного обобщения, что опрокидывает предвзятую установку на фактографичность. Мелкобуржуазные теории лефовцев были опровергнуты ходом самой действительности. Группа Реф (рев. фронт искусства), в которую реорганизовался Леф, самоликвидировалась, и М. вступил перед самой своей смертью в организацию пролетарских писателей (РАПП), придя к выводу о неверности лефовских теорий.</p><p class="tab">В стилевом отношении путь М. лежал от мелкобуржуазной гиперболизированной романтичности к стилю социалистического реализма. Выступая против символистов, футуристы вели работу по разрушению поэтики символистов. Напевные, канонизированные поэтические ритмы не удовлетворяли футуристов. М. писал стихи, добиваясь ритмико-интонационной структуры стиха. Разорванная строфика усиливала направление ритмико-интонационного звучания стиха. Но эта работа Маяковского и футуристов протекала в значительной мере в плане формалистских исканий в первый период их поэтической деятельности.</p><p class="tab">Впервые М. начинает отступать от поэтической зауми - устраняет сложные ритмы, труднейшие инверсии, малодоступные рифмы - в период его сотрудничества в «Сатириконе», хотя это и был обывательский журнал, рассчитанный на мещанские массы. Сатирические стихи этого периода, не поднимающиеся высоко по силе разоблачительной и сатирической действенности («Гимн здоровью», «Гимн ученому», «Гимн критику», «Гимн обеду», «Гимн взятке», «Теплое отношение к взяточникам», значительно выше - «Гимн судье», «Чудовищные похороны» и др.), имели то значение, что М. впервые почувствовал здесь необходимость простоты поэтического выражения. Это было связано с тем, что мировоззрение художника становилось более отчетливым; художник стремился уже к органической связи с массами, которым и предназначал свое творчество.</p><p class="tab">Только революция, сперва Февральская, а затем Октябрьская, поставила перед Маяковским задачу сделать свою поэзию простой, доступной и понятной широким массам. «Мистерия Буфф», работа в «Роста» явились для Маяковского прекрасной школой не только политической, но и поэтической. Рост революционного сознания поэта неизбежно давал отчетливость и простоту форме. Поэма «Про это» - срыв художника: политическая, мировоззренческая растерянность сопровождается возвращением к наиболее трудным в формальном отношении «Облаку в штанах» и «Человеку». После поэмы «Ленин» - с дальнейшим ростом пролетарски-революционного самосознания - Маяковский освобождается все больше и больше от формалистских влияний.</p><p class="tab">Ритм стиха становится то разговорным, то пафосно-ораторским. Характерная для более раннего периода творчества М. синтаксическая инверсия все больше и больше уступает место правильному построению фразы, сохраняясь без излишней перегрузки ее лишь в тех случаях, когда либо усиливается интонация либо дается несколько иной оттенок смыслу стоящего рядом с ним слова. Рифма все больше и больше напоминает рифму, часто употребляемую в пословице, загадке. Хотя попрежнему она - свидетельство огромной работы и высокого мастерства поэта.</p><p class="tab">Во вступлении к неоконченной поэме «Во весь голос» Маяковский достигает наивысшей лирической мощи. Вступление к поэме «Во весь голос» писалось в дни, когда М. подводил итог 20-летнему пути своей поэтической работы. Здесь М. исторически правдиво определил место своей поэзии в нашей литературе и победоносном социалистическом строительстве.</p><p class="tab">Маяковский - агитатор, горлан, глава поэтической школы - поднял мировую революционную публицистическую поэзию после Беранже, Гейне и Некрасова на новую более высокую ступень. Гулом революционной, агитационно-политической поэзии Маяковский бесспорно заглушал «поэзии потоки», образующие дворянскую и буржуазную лирику; он шагал через «лирические томики» эстетствующих поэтиков к социалистической поэзии пролетариата. Боевой публицистический дух, партийная заостренность его стиха - это то, что нужно пролетарской поэзии, это то, что великий поэт вложил в сокровищницу социалистической поэзии. Его стихи прежде всего - «грозное оружие» в жесточайшей борьбе пролетариата за социализм с враждебными силами старого мира.</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Парадом развернув</p><p class="tab">моих страниц войска,</p><p class="tab">я прохожу</p><p class="tab">по строчечному фронту.</p><p class="tab">Стихи стоят</p><p class="tab">свинцово тяжело,</p><p class="tab">готовые и к смерти</p><p class="tab">и к бессмертной славе.</p><p class="tab">Поэмы замерли,</p><p class="tab">к жерлу прижав жерло</p><p class="tab">нацеленных зияющих заглавий.</p><p class="tab">Оружия</p><p class="tab">любимейшего</p><p class="tab">род,</p><p class="tab">готовая</p><p class="tab">рвануться в гике</p><p class="tab">застыла</p><p class="tab">каваллерия острот,</p><p class="tab">поднявши рифм</p><p class="tab">отточенные пики.</p><p class="tab">И все</p><p class="tab">поверх зубов вооруженные войска,</p><p class="tab">что двадцать лет в победах</p><p class="tab">пролетали,</p><p class="tab">до самого</p><p class="tab">последнего листка</p><p class="tab">Я отдаю тебе,</p><p class="tab">планеты пролетарий»</p><p class="tab">У Маяковского было, что отдать пролетариату. Если дореволюционная поэзия М., примерно за восемь лет, вместилась в одном томе, то пореволюционная, за 12 лет, потребовала девяти томов, и это далеко не все, что было написано М. после революции. Революционная атмосфера, органическое участие поэтическим словом в революционной борьбе пролетариата вызвали и бурную, кипящую поэтическую деятельность и многообразие жанров. Мы найдем у Маяковского и революционный плакат, нарисованный поэтом, и поэтическую подпись к нему (см. сборник «Грозный смех»), и политический лозунг, упорядоченный ритмом и обрамленный рифмой («На польский фронт! / Под винтовку! / Мигом: / Если быть не хотите / под панским игом»), и рекламу для советских торгующих организаций в период нэпа («Нигде кроме, как в Моссельпроме»). Он пишет огромнейшее количество агитационных стихотворений (типа «Рассказ про то, как кума о Врангеле толковала без всякого ума», «Даешь мотор», «О. Д. В. Ф.», «Вот для чего мужику самолет», «О том, как некие сектанты зовут рабочего на танцы», «Нагрузка на макушку» и т. д.), агитпоэм («Сказка о дезертире», «Обряды», «Летающий пролетарий», «Ни знахарь, ни бог, ни ангелы бога - крестьянству не подмога» и т. д.). Он разрабатывает темы детской литературы, где и достигает значительных успехов («Прочти и катай в Париж и в Китай», «Эта книжечка моя, про моря и про маяк», «Что ни страница, то слон, то львица» и др.). Его марши распевают повсеместно юные пионеры нашей страны. Он выдвигает идею создания театра памфлетно-публицистического, политически заостренного, как большевистский лозунг и политический плакат.</p><p class="tab">Маяковский создает в области драматургии такие пьесы, как «Мистерия Буфф», «Клоп» и «Баня», к-рым предшествовал опыт трагедии «Вл. Маяковский». Он не удовлетворяется созданием пьес, его тянет в цирк, и он создает для цирка сценарий «Москва горит» («массовое действие с песнями и словами»). М. делал и сценарий для кино и писал прозаические вещи («Мое открытие Америки» - очерковый отчет о поездке писателя за границу), он выступал и по теорртическим вопросам (см. напр. его стенограммы выступлений на диспутах по искусству, по вопросам быта) и со статьями (к примеру «Как делать стихи»). Но и пьесы М. и прозаическая его работа (исключая статью «Как делать стихи», представляющую значительный теоретический интерес) отступают перед его поэтической деятельностью. В этой области он является подлинным новатором, по всем линиям противопоставляющим свою поэзию поэзии буржуазно-дворянской. У М. были свои предшественники. Это линия публицистической и политической поэзии революционной демократии. В русской литературе - это Некрасов, Курочкин, Трефолев, Гольц-Миллер, с своих позиций боровшиеся с канонами дворянской элегической эстетики, в зап.-европейской - это Беранже, Гейне, Фрейлиграт, это поэты французской, немецкой революций.</p><p class="tab">М. уже в начале художественной деятельности противопоставлял свой поэтический словарь словарю символистской буржуазно-дворянской литературы, заботившейся об изысканно-утонченной искусственности выражений, о мелодичной, мягкой эвфонии стиха, рассчитанного на буржуазный салон, на рафинированного интеллигента. Словарь М. - это словарь уличной толпы. «Улица корчится безязыкая, ей нечем кричать и разговаривать» - вот на кого рассчитывает и для кого создает М. свои стихи. Вульгаризмы, варваризмы, жаргон улицы врываются в поэзию Маяковского, и он намерен опоэтизировать его, реализовать при помощи этого языка свои эстетические каноны. В футуристах, идущих с Маяковским, буржуазная поэзия увидела страшного врага, способного опрокинуть буржуазную поэзию. Зинаида Гиппиус в 1914 в испуге писала о его работе, разрушающей эту поэзию:</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Не мало слов с подолом грязным</p><p class="tab">Войти боялись... А теперь</p><p class="tab">Каким ручьем однообразным</p><p class="tab">втекают в сломанную дверь.</p><p class="tab">Втекли, вшумели и впылились...</p><p class="tab">Грохочет уличная рать...»</p><p class="tab">Революционный период поэтической деятельности М. поставил перед ним задачу использования в поэзии языка пролетарской социалистической революции, и язык его поэзии приблизился к разговорному и ораторскому языку широчайших революционных масс нашей страпы. Появились новые ритмы, рифмы, обновился весь строй изобразительных средств. М. культивирует стих чисто тонический, а именно разговорно-ораторский стих, разрушая символистскую строфику. Разорванная строфика М. выделяет не ритмические группы стиха, как это было у символистов, которые напевной ритмичностью стиха растворяли определенность смысла в музыке настроений: Маяковский подчеркивает структурой своего стиха идейную, смысловую его сторону. Когда М. графически разрывает ритмически упорядоченные стихи.</p><p class="tab"></p><p class="tab">«Мне наплевать</p><p class="tab">на бронзы многопудье,</p><p class="tab">мне наплевать</p><p class="tab">на мраморную слизь</p><p class="tab">Сочтемся славою, -</p><p class="tab">ведь мы свои же люди, -</p><p class="tab">пускай нам</p><p class="tab">общим памятником будет</p><p class="tab">построенный</p><p class="tab">в боях</p><p class="tab">социализм»,</p><p class="tab">то этим он подчеркивает смысловую сторону графически выделяемых синтаксических групп. Этот тип стиха теперь широко применяется в советской поэзии (см. стихи Асеева, Кирсанова, отчасти Багрицкого, Жарова, Алтаузена, Уткина и ударников, призванных в литературу: Смелякова, Подделкова, Резчикова, Б. Ручьева и др.). Ораторский разговорный стих М. требует чрезвычайно выразительной новой запоминающейся рифмы, и здесь М. выступает большим мастером (здесь я - концессия; волны и чайка - о щах и о чае; поймали - молока-ли; стращать - бывали чать; что мед нам - пулеметным; кляузе - Маузер; ночь нам - срочном; друг друга - ругань; про меня - променял; пыльцой - лицо; мило - громилам и т. д.). Эти формальные достижения новатора-поэта войдут и входят уже ценным фондом не только в поэзию советских республик, но и в зарубежную пролетарскую поэзию.</p><p class="tab">Литфронтовцы пытались представить М. пролетарским писателем от истоков его творчества до конца творческого пути. Они не видели противоречий в мировоззрении М., снимали остроту борьбы поэта с имевшими над ним власть пережитками мелкобуржуазного индивидуализма, ячества. Рапповская критика совершила грубейшую ошибку недооценки значения творчества М., того процесса перевооружения, который успешно был проделан поэтом, сумевшим на последнем этапе своего творчества стать выразителем идей пролетариата.</p><p class="tab">Путь Маяковского противоречив, сложен и труден. Ему пришлось преодолевать тяжелейший груз мелкобуржуазной противоречивой ограниченности. Были у него срывы. Но он шел дорогой великих, отыскивая сам себе дорогу. Это путь от мелкобуржуазной гуманистической утопичности, от мелкобуржуазного бунтарства к пролетарской революции. Его путь - лучшее свидетельство возможности в условиях пролетарской революции перехода поэта с позиций мелкобуржуазной революционности на позиции пролетариата через органическое участие поэта в революционной борьбе, в строительстве социалистического общества.</p><p class="tab"></p><p class="tab"><span><b>Библиография:</b></span></p><p class="tab"><b>I.</b> Собр. сочин., тт. I-X, Гиз и ГИХЛ, М. - Л., 1928-1933; Избранные произведения, ГИХЛ, М. - Л., 1931; Избранные стихи, «Федерация», М., 1932; Забытые статьи, «Литературное наследство», М., 1932, кн. II.</p><p class="tab"><b>II.</b> Чуковский К., Ахматова и Маяковский, «Дом искусства», 1920, кн. I; Слонимский А., Некрасов, Маяковский, «Книга и революция», 1921, кн. II; Шапирштейн-Лерс, Общественный смысл русского литературного футуризма, М., 1922; Арватов Б., Синтаксис Маяковского (перепеч. в сб. его статей «Социологическая поэтика»), «Печать и революция», 1923, I; Лелевич Г., Вл. Маяковский, «На посту», 1923, I; Коган П. С., Литература этих лет, М., 1924; Шенгели Г., Маяковский во весь рост, М., 1927; Воронский А. К., В. Маяковский, «Красная новь», 1925, II (и в его сб. «Литературные типы», М., 1925); Жирмунский В., Введение в метрику, Л., 1925, стр. 222-225 (о метрической системе М.); Дукор И., Маяковский-газетчик, «На литературном посту», 1927, XXII-XXXIII; Зонин А., В. Маяковский, «Книга и революция», 1929, VII; Его же, Довольно грошевых истин, «Печать и революция», 1930, III; Авербах Л., Памяти Маяковского, «На литературном посту», 1930, IX (отд. изд.: М., 1930 (с обращением секретариата РАПП), и М., 1931); Горбачев Г., Современная русская литература, М. - Л., 1930; Беспалов И., Путь Маяковского «Печать и революция», 1930, III; Его же, Из темы о Маяковском, «Красная новь», 1930, VII; Бескин О. М., Ранний Маяковский (Социальная характеристика дореволюционного творчества Маяковского), «Литература и искусство», 1930, I; Анисимов И., Пути развития Маяковского, там же, 1930, III; Асеев Н., Володя маленький и Володя большой, «Красная новь», 1930, VI; Гельфанд М., Главное в облике Маяковского, «Печать и революция», 1930, III; Гроссман-Рощин И., Тезисы и творчество Вл. Маяковского, «Октябрь», 1930, V-VI (то же, «На литературном посту», 1930, XI); Дукор И., Магистрали Маяковского, «Октябрь», 1930, IX; Селивановский А., Свинцово-тяжелые стихи, «На литературном посту», 1930, IX; Ольховый Б., Поэт социальной направленности, «Молодая гвардия», 1930, VIII; Храпченко М., Вл. Маяковский, «Русский язык в советской школе», 1930, IV; Динамов С., Творческий метод Маяковского, «Октябрь», 1930, XII; Луначарский А., Жизнь и смерть, «Комсомольская правда» от 20/IV, 1930; Полонский Вячеслав, О Маяковском, ГИХЛ, М. - Л., 1931; Асеев Н., Работа Маяковского, «Новый мир», 1931, IV (о творческом методе поэта); Выгодский Д., Владимир Маяковский в Испании и Испанской Америке, «Звезда», 1931, IV; Луначарский А. В., Вл. Маяковский новатор, Из речи в Комакадемии на вечере памяти Вл. Вл. Маяковского 14/IV 1931, «Литература и искусство», 1931, V-VI; Лурье Г. И., К биографии В. В. Маяковского (по архивным материалам), «Каторга и ссылка», 1931, IV; Нельс С., Сатира В. Маяковского, «Пролетарская литература», 1931, IV; Оксенов Инн., Маяковский в дореволюционной литературе, «Ленинград», 1931, IV; «Борьба за метод», Сб. дискуссионных статей о творчестве Дм. Фурманова, А. Безыменского и др., ГИХЛ, М. - Л., 1931 (статьи о М.: Л. Авербаха, А. Зонина, И. Беспалова); Усиевич Е., Путь Маяковского, «Литературное наследство», Москва, 1932, кн II.</p><p class="tab"><b>III.</b> Писатели современной эпохи, т. I, Под редакцией Б. П. Козьмина, изд. ГАХН, М., 1928; Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917-1927), т. I, М. - П., 1928; Материалы к библиографии Маяковского - при Собр. сочин. Маяковского, т. I, М. - Л., 1928, стр. 335-356 (указана и заграничная литература о М.). </p>... смотреть
Владимир Владимирович [1894—1930]— крупнейший поэт пролетарской революции. Р. в с. Багдады Кутаисской губ. в семье лесничего. Учился в кутаисской и московской гимназиях, курса однако не окончил. Психология ребенка складывалась под впечатлением героической борьбы кавказских революционеров и дикого произвола со стороны защитников самодержавия. После смерти отца вместе с семьей остался без всяких средств к жизни и обречен был на полуголодное существование. В 1908 14-летним мальчиком примкнул к большевикам, вел пропагандистскую работу, отбывал заключение в Бутырской тюрьме. Возбужденное против М. дело было прекращено за его малолетством. Потеряв связи с организацией, увлекшись идеей о создании нового социалистического искусства, которое, как ему казалось, нельзя было творить в условиях подпольной работы, М. отошел от революционного движения. Обучался живописи в училище живописи, ваяния и зодчества, откуда вскоре был исключен за футуристическую «левизну». Совместно с В. Хлебниковым, Д. Бурлюком и А. Крученых М. организовал группу кубофутуристов, подписав их манифест «Пощечина общественному вкусу» [1912. В империалистическую войну 1914 М. занял пораженческие позиции. В 1915 был призван на военную службу чертежником. Восторженно встретил, однако скоро разочаровался в Февральской революции. В Октябрьские дни стал работать с большевиками. В годы военного коммунизма провел огромную работу в «Роста». В начале нэпа организовал группу «левого фронта искусства», сосредоточившуюся вокруг журн. «Леф» и «Новый Леф», к-рые М. редактировал. Совершил несколько поездок за границу — по Зап. Европе (Франция, Испания) и Америке (САСШ и Мексика). 20-летний творческий путь поэта завершился вступлением в начале 1930 в РАПП. Личный кризис привел М. 14 апреля того же года к самоубийству. Поэтический борец и новатор, М. был тем великим художником, который не выбирал себе «путь, чтобы протоптанней и легче», а шел отыскиваемой им самим трудной дорогой. Творчество М. противоречиво и сложно. Он органически проделал сложнейшую поэтическую перестройку. Путь Маяковского к искусству социалистической революции, к поэзии пролетариата пролег через ухабы и рытвины индивидуализма, болезненного мессианистского одиночества и бредовой тоски. От одинокого бунтарства и протеста против капиталистических отношений с позиций абстрактно-гуманистических, — через мелкобуржуазное революционно-космическое восприятие перспектив Октябрьской революции к подлинной пролетарской революционности — таков путь поэта. Творчество М. связано в начальных своих истоках с русским футуризмом, и все же Маяковский выделялся из среды русских футуристов. Русский футуризм даже в своих социальных истоках не представлял единства. Литературно-организационное развитие футуризма шло несколькими руслами. Футуризм Игоря Северянина, Игнатьева, Крючкова, Гнедкова, Олимпова и других эгофутуристов — типичное буржуазное явление в русской литературе, выражавшее начало распада буржуазного сознания эпохи империализма. Футуризм «Мезонина поэзии» (Шершеневич, Ивнев, Большаков и др.) — типичное реакционное мелкобуржуазное порождение этого же периода. Группа футуристов «Гилея», к которой принадлежал и М. (в нее входили: Д. Бурлюк, Велемир Хлебников, Каменский, Крученых, Е. Гуро и др.), в какой-то мере выражала революционные устремления городской мелкой буржуазии. Но груз буржуазного сознания довлел и на гилеевцах. Их протест против буржуазной поэзии, символистов по преимуществу, был протестом формалистски-литературным. В манифесте гилеевцев 1912, опубликованном в сб. «Пощечина общественному вкусу», они протестуют против академий и Пушкина, олицетворявшихся, по мнению футуристов, в современных им символистах. Гилеевцы требовали — и это было основным пунктом их положительной программы — работы поэта над изобретением новых слов, ставили в пример опыты Хлебникова, т. е. в конечном итоге противопоставляли свою поэзию символистской по линии лишь формалистски-литературной. М., подписавший этот манифест, ограничивался в ту пору формальными требованиями. Однако он менее других футуристов мог рассматривать свою поэзию как поэзию формализма. В 1909—1910, т. е. на самых первых ступенях своей поэтической деятельности, Маяковский в своих стихах разрешал преимущественно формально-стилистические задания, окрашенные пассивно-созерцательным отношением к действительности. Таковы стих. «Ночь», «Утро», «Из улицы в улицу», «Порт», «В авто», «Уличное», «Любовь», «Театры» и др. (напр.: «У / лица / лица / у / догов / годов / рез / че / че / рез», «угрюмый дождь скосил глаза / а за / решеткой / четкой / железной мысли проводов / перина. / И на / нее / встающих звезд / легко оперлись ноги, / но ги / бель фонарей, / царей» и т. д.). Но уже в стихах 1912 и последующих лет М. в основу кладет разработку идейно-тематического задания, идет от содержания, подчиняя формально-стилистические задачи идейно-тематическому замыслу стихотворения. Но и в этот период его творчество еще полно этих формалистских исканий; благодаря этому его работа ограничена узкими рамками лит-ых канонов, хотя он и ведет борьбу с канонами буржуазно-дворянской литературы. Иллюстрация: Д. Бурлюк. Иллюстрация к трагедии «Владимир Маяковский» В ранних стихах М. выражены с предельной силой мотивы бездомного одиночества, болезненной усталости, страшнейшего пессимизма, переданы ощущения человека, глядящего на город из городского дна. Улицы города представляются поэту «провалившимися, как нос сифилитика», реки — «сладострастие, растекшееся в слюни». Люди городского дна, проститутки, бездомные бродяги, нищие — вот к кому обращается М. «Все эти с провалившимися носами знают», что он их поэт. Он уверяет, что «проститутки» его «как святыню на руках понесут и покажут богу в свое оправдание». Обычно на основании этих мотивов ранних стихов и выводился социальный генезис творчества М. как выразителя богемы, одиночки, бунтаря. Такое определение не дает подлинного облика дореволюционного М. В 1912—1917 Маяковский выступает как своеобразный социалист-утопист, как выразитель той группы мелкобуржуазной, гуманистически настроенной интеллигенции, идейное развитие которой впоследствии привело к приятию Октябрьской революции. Основная тема дореволюционного творчества Маяковского — человек и капитализм. В самой уже постановке темы «человек и капитализм» в Маяковском сказалась природа мелкобуржуазного утописта. Силой своего дарования поэт выражал ощущение растерянности, бессилия перед лицом капитализма, уродующего и уничтожающего личность. Иллюстрация: А. Радаков. Иллюстрация к стихотворению «Судья» (журн. «Новый сатирикон», 1915) М. постоянно с болью, с трагически обреченной любовью обращался к человеку, задавленному капитализмом, но все же отвлеченному человеку. Человек Маяковского могущественен: «в черепе-шкатулке» сверкает «драгоценный ум», а «под шерстью жилета бьется необычайнейший комок — сердце». Наталкиваясь ежесекундно на запрещенные зоны, в которые нет входа воспеваемому М. человеку, поэт преисполнялся духом возмущения, протеста. Вражда, ненависть к капитализму окрашивают творчество М. в этот период. «День рождения человека» встревожил «логово банкиров, вельмож, дожей». Человек начинает понимать сущность капиталистического общества. Для него это частная собственность капиталистов и банкиров, скрепленная законами, государственными установлениями, религией. Это понимание далеко от марксистского понимания капиталистических отношений. Но человек М. приходит стихийно к протесту против коренных установлений капиталистического общества. В поэме «Человек» [1916]М. дает следующий образ капиталистического мира: «Мое безупречное описание земли передайте из рода в род. Рвясь из меридианов, Атласа арок пенится, звенит золотоворот франков, долларов, рублей, крон, иен, марок». В нем, в этом золотовороте все и вся тонут. Золотоворотом управляет капиталист-банкир, «повелитель всего», ненавидимый человеком М., грозный, «неодолимый» враг. «Повелитель всего» опутал сетью проводов все страны и землю скрутил в улицы. Он мощен, неуязвим. Он всесилен и всемогущ. Нет силы, способной опрокинуть его господство. Нет выхода. «Встрясывают революции царств тельца, Меняет погонщиков человечий табун, Но тебя, Некоронованного сердец владельца, Ни один не трогает бунт!» М. не знал еще, что есть в этом обществе реальная сила, историческая задача к-рой и состоит в том, чтобы сбросить иго «повелителя всего» — «некоронованного сердец владельца». Прекрасного, могучего человека, воспеваемого М., слуги «повелителя всего» — банкиры, вельможи — захватили в плен. Жаждущим работы рукам они дали винтовку, «физическую силу ума», обуздали законом, на сердце — этот необычайнейший «комок» и «чудо» — надели «цепь-религию». Маяковский протестует против закона, против собственности, издевается над богатыми, святотатствует, богоборчествует. Но неуверенность в действенности бунта, мысль о неодолимости «повелителя всего» вызывают страшнейшие пессимистические ощущения («Замкнуло золото ключем / глаза, / кому слепого весть; / навек теперь я заключен / в бессмысленную повесть» /. «Все чаще думаю, не поставить ли лучше точку пули в своем конце»). Осваивая капиталистический мир, продажный, бесчувственный, торгашеский, М. противопоставляет ему сокровищницу чувств своего человека и в особенности любовь. В капиталистическом мире человек не может любить по-настоящему. Любовь для человека Маяковского — это социальная трагедия, это рассказ о задавленной капиталистическими отношениями личности. И потому так часто фигурирует в любви человека Маяковского он, второй, который может ее (любимую человека) увезти, одеть ее «в шик парижских платьев», «камнем навесить жене жемчуга ожерелий». Человек М. может предложить лишь свою любовь, превратившуюся «в сплошные губы», отдать любимой свое тело, в к-ром «сердце гудит повсеместно», да вместо «шика парижских платьев» «окутать любимую в дым табака». И поэтому любовь человека есть своеобразная форма борьбы, протеста, она трагична, жестока, мучительна. Ноты неуверенности в протесте, признание гнетущего всемогущества «повелителя всего» заставляют Маяковского иногда обращаться к богу с просьбой убрать «проклятую ту, которую сделал моей любимою», и вопрошать с безнадежной тоской, «отчего ж ты не выдумал, чтоб без мук целовать, целовать, целовать». Иллюстрация: Д. Бурлюк. Иллюстр. к стихотворению «Солнце в гостях у Маяковского» (Нью Иорк, 1925) Но человек М., несмотря на все путы, продолжает оставаться гордым, могущественным человеком, — у него и «громада любовь» и «громада ненависть». Можно посадить верхом на мозги «закон», можно надеть на сердце «религии цепь», но нельзя представить, чтобы человек не нашел на земле места, где не было бы закона, религии, денег и «повелителя всего». Отсюда вырастала у М. страстная вера в человека, в его радостное и светлое будущее — гуманистический утопизм поэта. В социалистическом обществе, в к-рое придет свободный человек, не место «сытым мордам», «тушам опоенным», всем этим судьям, взяточникам, полицейским, прихлебателям и верным слугам «повелителя всего». И М. страстно верил в то, что «свободный человек», о к-ром кричал он, «придет», он страстно хотел социалистического рая, где некому будет мучить человека. «Люди родятся, настоящие люди, бога самого милосердней и лучше». Утопически звучит в его устах и наступающая революция. В широко известном месте из «Облака в штанах» о грядущем шестнадцатом годе, как годе революции, М. рисовал водителем этой революции того же абстрактного человека. К империалистической войне 1914 М. отнесся отрицательно, став на пораженческие позиции. Этим он выделялся из среды других мелкобуржуазных поэтов, в массе своей оголтелых патриотов и шовинистов. В «Войне и мире» [1916, пожалуй единственной во всей русской поэзии того времени антивоенной поэме, с такой исключительной силой протестующей против войны, М. писал: «Вылезли с белым. Взмолились — не надо! Никто не просил чтоб была победа родине начертана. Безрукому огрызку кровавого обеда, на чорта она!» К протесту против войны М. привел своего человека. Но этого мало. М., имевший давние счеты с «повелителем всего», в нем же почуял и виновника этой войны. Зачинателей войны он клеймит убийцами. Самому изображению войны предшествует изумительная по сатирической силе картина современного ему капиталистического Вавилона. В нем «мясомассая, быкомордая орава», «орущая», «жрущая», «пьющая», «по ночам взбирающаяся потеть друг на друге, сотрясая город скрипом кроватей». Причина войны, по Маяковскому, — «рубль, вьющийся золотолапым микробом в прогрызанной душе». Отношения капиталистической собственности сделали основной чертой души человека погоню за рублем. Деньги, стремление к наживе и выгоде сделали неизбежной империалистическую войну. Страшный лик войны в потрясающе сильных строфах своей поэзии и рисует М. Он не знает, что выход из этой войны лежит через превращение империалистической войны в войну гражданскую. Но он верит в то, что его человек бросит воевать и прекратит эту войну. И тогда вслед за ней наступит ожидаемый М. рай на земле и «Тогда над русскими, / над болгарами, / над немцами, / над евреями, / над всеми: — по тверди небес / от зарев алой / ряд к ряду / семь тысяч цветов засияло из тысячи разных радуг...» «День раскрылся такой, / что сказки Андерсена / щенками ползали у него в ногах». Увлеченный радостью утопической картины, М. провозглашал: «Славься человек, во веки веков живи и славься! всякому живущему на земле, слава, слава, слава!» Дореволюционный период творчества М. выражал те группы задыхающейся в тисках капитализма мелкобуржуазной гуманистически настроенной интеллигенции, которые с ростом пролетарской борьбы постепенно примыкали к пролетариату, шли под его руководство, захваченные грандиозностью перспектив борьбы, хотя не осознавали еще конечных целей и путей этой борьбы. На этой именно основе вырастали у Маяковского своеобразные социалистические устремления утопического характера. В социалистической мечте М. нет ясной картины социально-экономических отношений будущего общества. Но ему ясно одно, что в воображаемой им стране социалистическою рая будут отсутствовать порожденные капитализмом отношения, к-рые давят, разрушают, уничтожают лучшее, что есть в этом мире, — человека. Рисуя восторженно картины будущего, Маяковский не видит реальных путей классовой борьбы для достижения этих целей. В страну утопии приводит М. гуманистический протест, да еще от имени абстрактного человека. Свойственная М. утопичность предопределила собой востор женное отношение поэта к Февральской революции. Стремление различных классовых групп к свержению самодержавия, различных по своим задачам и конечным целям, было принято М. как действительное «слияние классов», отражено им в стихах «Революция», «Поэто-хроника», «Ода революции» и оценено как осуществление «братства», как исчезновение противоречий и борьбы, как наступление социалистического рая на земле. Ему казалось, что Февральская революция выведет народы из состояния ужасной империалистической войны, что эта революция пересмотрит «миров основу», разрушит «тысячелетнее прежде», что эта революция наконец переделает «жизнь снова», до «последней пуговицы в одежде». Но утопизму радости М., вызванной Февралем, очень скоро был нанесен решающий удар. Революция в феврале не прекратила войны, не могла прекратить, и М., как и огромнейшие массы трудящихся России, через войну начал понимать истинный смысл Февральской революции. В августе 1917 М. публикует в «Новой жизни» прекрасное стихотворение «К ответу», в к-ром разоблачает империалистический характер продолжающейся бойни («Во имя чего / сапог / землю растаптывает скрипящ и груб / кто над небом боев / Свобода / бог / рубль, / когда же встанешь во весь свой рост / ты отдающий жизнь свою им. За что воюем»). Реальная действительность, продолжение войны временным буржуазным правительством, рост социалистической борьбы пролетариата начинают разрушать гуманистические иллюзии и мелкобуржуазную утопичность воззрений М. Он начинает понимать, что империалистическая бойня санкционирована буржуазно-демократическими установлениями, он видит, что над нею веет дух рубля, франка, доллара, марки. Социалистическая революция, совершенная русским пролетариатом в октябре 1917, открыла М., революционно настроенному мелкобуржуазному утописту, грандиозные перспективы. Его многолетняя мечта о человеке, о его прекрасном будущем получила наконец реальное воплощение. При этом новая действительность начинала исправлять и наполнять реальным содержанием абстрактно-гуманистическую мечту поэта. Теперь он уже начинает понимать, что пролетариат является руководителем октябрьского переворота, что конечная цель этой борьбы — установление социалистического общества, к-рое сделает человека действительно свободным. Октябрьская революция поэтому есть тот рубеж, с к-рого начинается интенсивный творческий рост поэта. Первое крупное произведение М., отразившее октябрьский переворот и первый этап борьбы пролетариата за свою власть, — это «Мистерия Буфф» [1918, «героическое, эпическое и сатирическое изображение эпохи». В «Мистерии Буфф» воплощены некоторые типичные черты пролетарской поэзии военного коммунизма. Политическая направленность, публицистическая заостренность «Мистерии» чрезвычайно сближали ее с пролетарской поэзией того периода. Космичность восприятия революционных событий, типичная для поэтов «Кузницы», пышно расцвела в «Мистерии» [«Места действий: 1) Вся вселенная, 2) Ковчег, 3) 1 картина: Ад, 2 — Рай, 3 — Земля обетованная». Социалистический характер мотивов поэзии, особенно социалистические мотивы освобожденного труда, то, что типично для представленной Д. Бедным линии пролетарской поэзии, воспринят, освоен и М. («Трудом любовным, приникнем к земле / все, / дорога кому она. / Хлебьтесь поля! / Дымьтесь фабрики! / Славься! / Сияй! / соллечная наша / Коммуна»). Но в «Мистерии Буфф» еще сильны отзвуки проблем, волновавших Маяковского в дореволюционный период (абстрактный человек, социалистический рай). В «Мистерии Буфф» Маяковский как бы прощается с своим абстрактным человеком. В момент, когда «нечистым» трудящимся угрожает голодная смерть на отвоеванном у эксплоататоров ковчеге, является человек, отзвук гуманистической мечты поэта, и указывает им путь борьбы, маня трудящихся в землю обетованную, где «сладкий труд не мозолит руки» и «работа розой цветет на ладони». Человек-водитель воплощается в нечистых, и этим М. словно говорит: «Смотрите, тот человек, о котором я орал всю свою жизнь, борясь за него с законом, с религией-цепью, властью вещей оказался воплощенным в батраке, в кузнеце, ибо эти люди достойны того социалистического рая, о котором мечтал мой человек, идя сквозь ужасы, отчаяние и гнет капиталистического мира». Во втором варианте «Мистерии Буфф» [1921]этот же человек фигурирует Афиша постановки «Мистерии Буфф» в Ленинграде в первую годовщину Октябрьской революции (Выставка работ В. Маяковского) уже в качестве пришедшего рассказать нечистым как очевидец о социалистическом рае («Я видел, — говорит он, — тридцатый, сороковой век. Я из будущего времени просто человек»). Здесь Маяковский уже умеет видеть в рабочем того времени человека социалистического будущего. Как ни пытался Маяковский конкретизировать очертания земли обетованной, все же и во втором варианте картины социалистического рая слишком общи, абстрагированы, и при виде их на М. нападает «косноязычь». Текст и рисунок из «Левого марша» Маяковского (Берлин) Ленин в статье «Завоеванное и записанное» (Сочин., т. XXIV, стр. 26), говоря о международном значении Октябрьской революции и ее мировом размахе, писал следующее: «Новое движение идет к диктатуре пролетариата, идет, несмотря на все колебания, несмотря на отчаянные поражения, несмотря на неслыханный и невероятный „русский“ хаос (если судить по внешности, со стороны), — идет к советской власти с силой все сметающего с пути потока миллионов и десятков миллионов пролетариев» (подчеркнуто нами. — Н. П.). Эту сторону дела нашей революции в художественно-схематических плакатных образах задумал воплотить М. в поэме «150 000 000» [1920. Миллионы, поднявшиеся на борьбу за советы, за социализм, лавой двинувшиеся на «повелителя всего» Вудро Вильсона; миллионы, в к-рых воплотилась «революции воля, брошенная за последний предел», — герои новой поэмы М. В поэме выразился невиданный в истории героизм и пафос вооруженной освободительной гражданской войны. «Жажда, пои! Голод, насыть! Время в бои Тело носить. Пули погуще По оробелым! В гущу бегущим Грянь, парабеллум!» Интернациональный характер русской Октябрьской революции персонифицирован в образе Ивана. Хищнический характер загнивающего капитализма воплощен в образе Вудро Вильсона. Бой происходит не только между Иваном и Вильсоном, а — в этом между прочим критика видела схематизм «150 000 000» — в бою участвует вся материальная, физическая, идейная сила классов. «Земной шар самый / на две раскололся полушарий половины». «Ни цветов, / ни оттенков, / ничего нет, кроме / цвета, красящего в белый цвет, / и красного, / кровавящего цветом крови». И вот: «красное все и все, что бело, билось друг с другом, билось и пело». В результате этой невероятной, гигантской вселенско-титанической борьбы «эскадра старья пошла ко дну». Будущее победило. В этой поэме также прощупываются отзвуки концепции М. — человек и капиталистический мир. В «150 000 000» в сравнении с поэмой «Человек» М. по-новому изображает действительность. Там человек одинок, затравлен, загнан, «пленник города лепрозория», пленник и слуга «повелителя всего». Здесь, в «150 000 000», человек многомиллионный, взвихренный революцией, поднявшийся на борьбу против капитала и уверенный в своей окончательной всемирно-исторической победе. Однако и в «150 000 000» социалистическое общество выступает не как реальное воплощение каждодневной борьбы пролетариата, вырастающее в ходе самой борьбы, а попрежнему как отдаленнейшая утопия о социалистическом рае. И здесь, именно в этих воззрениях, проявился схематизм Маяковского, а не только в плакатности изображения. Мелкобуржуазное представление больших масс угнетенного и эксплоатируемого народа о конечных целях социалистической революции сказалось у М. не только в «Мистерии Буфф», «150 000 000», но и в стихах того времени: «Левый марш», «Наш марш», «Марш комсомольца», «Гулом восстаний» и др. Именно эти массы представляли борьбу советской республики с интервентами как окончательный бой, вслед за которым сразу наступает социалистический рай, осуществляющий мелкобуржуазную мечту о земле обетованной. Недостатком М. как революционного поэта является непонимание того, что жестокая классовая борьба за построение социализма вовсе не кончается с периодом гражданской войны, что элементы социализма уже наличествуют в той обостренной борьбе, к-рую ведет пролетариат в настоящем. Ленин в каждом конкретном ходе пролетарской революции показывал не отдаленный, вселенский социализм, а социализм живой, сегодняшний, как творчество огромнейших масс народа. В 1918, борясь с надвинувшимся голодом, Ленин писал: «Кажется, что это борьба только за хлеб; на самом деле это борьба за социализм». Утопичность воззрений М. выражалась и в его художественном методе и в стиле, и характерным для мелкобуржуазной революционной романтичности поэта является гиперболизм. В поэме «Пятый Интернационал» [1922]М. рассказал объективно правильно о своем художественном методе. «Пролеткультцы не говорят ни про „я“, ни про личность. Я для пролеткультца все равно, что неприличность. И чтоб психология была коллективней, чем у футуриста, вместо „я-с-то“ говорят „мы-с-то“. А по моему, если говорить мелкие вещи сколько не заменяй „Я“ — „Мы“ не вылезешь из лирической ямы. А я говорю „Я“ и это „Я“ вот, балагуря, прыгая по словам легко, с прошлых многовековых высот, озирает высоты грядущих веков. Если мир подо мной муравейника менее, то куда ж тут, товарищи, различать местоимения». Вся поэма «Пятый Интернационал», как и большинство его произведений до поэмы «Ленин», построена именно на этом озирании реальной действительности с таких высот, когда мир кажется «муравейника менее». Иллюстрация: Лисицкий. Страница из книги Маяковского «Для голоса» (Берлин, Гиз, 1923) М. преувеличивал роль своего человека в революционной борьбе, преуменьшал сроки наступления социализма, перепрыгивал ряд неизбежных этапов в развитии революции. Его радикализм «левацкого» толка, сталкиваясь с трудностями реальных путей социалистической революции, обращался подчас в растерянность, в пессимизм. Однако надо различать гиперболизм художественного метода революционных поэм, стихов, «150 000 000», «Мистерии Буфф», «Левого марша» и др. от гиперболизма «Флейты-позвоночника», «Облака в штанах», «Владимира Маяковского», «Человека», «Войны и мира». Маяковский, понявший после Октября свою связь с угнетенными и эксплоатируемыми, поднявшимися на борьбу, выражает теперь устремление этих широких масс. Не случайно конечно, что теперь М. берет не «лад баллад», а «былинный лад», который служит автору для воплощения им своего замысла о народном характере революции. «Что за улица Что на ней стоит А стоит на ней — Чипль-Стронг-Отель. Да отель ли то или сон А в отеле том, в чистоте, в теплоте сам живет Вудро Вильсон». Это уже один из приемов былинного сказа. М. пользуется также типом концовки и зачина былины и народ. песни («Я один был там / в барах ел и пил, / попивал в барах с янками джин»). Рисунок и текст Маяковского Стихи и поэмы М. этого периода значительно проще и доступнее широким массам трудящихся. В них нет уже той нарочитой лит-ой усложненности, труднейших синтаксических инверсий, трудно воспринимающихся сравнений. Ритм значительно ближе к ораторско-разговорной речи. Работа в «Роста» помогла М. проделать сложнейшую поэтическую перестройку. Эта мужественная напряженная работа была свидетельством резко изменившихся взглядов на роль поэта в классовой борьбе. Работая над революционным плакатом, над стихотворным текстом к нему, над стихотворным политическим лозунгом, он действительно «ушел на фронт из барских садоводств поэзии, бабы капризной». Эта работа предоставляла поэту возможность осознавать конкретное движение пролетарской революции, учиться у партии пролетариата ухватываться за основное звено политической борьбы сегодняшнего момента, делать поэтическое выражение наиболее доступным, простым и доходчивым до широких масс трудящихся, отстаивающих в вооруженной борьбе свое право строить социалистическое общество. Позже, издавая стихи «Роста», М. писал об этом периоде: «Это не только стихи, это иллюстрации не для графических украшений. Это протокольная запись труднейшего трехлетия революционной борьбы, переданная пятнами красок и звоном лозунгов. Пусть вспоминают лирики стишки, под которые влюблялись. Мы рады вспомнить и строки, под которые Деникин Текст и рисунок Маяковского (из книги «Вон самогон») бежал от Орла. Любителям высокотарифных описаний задним числом романтик гражданской войны в стиле „Констрюктивист“ неплохо поучиться на действительном материале боевых лет, на действительной словесной работе этого времени». Республика рабочих и крестьян, страна диктатуры пролетариата переживала невероятнейшие трудности. В это время М. пишет громаднейшее количество стихотворений, рисует множество плакатов, зовет на фронты, на борьбу с голодом, с тифами, против разрухи, за восстановление транспорта, за сбор продовольствия, за укрепление тыла. Чтобы приблизить свою агитационно-пропагандистскую работу к широким массам трудящихся, М. использует распространенные мотивы песенок и их ритм, пародируя и разрушая их («Врангель, Врангель где ты был / у Ллойд-Джоржа танк добыл... Где ты будешь Врангель мой / в море шлепнешь головой» или «Шел на Русь, да не ухарь купец / Маршал пан — удалой боец» и т. д.). Один из распространенных приемов М. в работе над стихом «Роста» состоит в том, что часто это только рифмовка готовых политических лозунгов. Правда, и в этом разделе имеются стихи, приближающиеся к образному, поэтическому выражению «150 000 000», «Мистерии Буфф» (см. напр. стихи «День Парижской Коммуны», «Первый вывоз», «Трое», «Постоял здесь, мотнулся туда — вот и вся производительность труда», «Европейское обозрение», «Мухи оппозиции на съезде советов», «Советская азбука», «1-е мая» и мн. др.). Характером этой своей поэтич. работы М. приближался к поэтической линии Д. Бедного, выразителя устремлений пролетариата. Но М. часто не видит связи каждодневного этапа борьбы с конечными задачами пролетариата. В стихах и поэмах типа «150 000 000», «Левый марш» выражена абстрактная восторженность поэта взвихренным шквалом революции, перебрасывающим человека М. в социалистический рай, но слабо отражены конкретные стороны этапа борьбы. В стихах «Роста» иногда каждодневный этап политической борьбы заслоняет перспективы социалистической революции. Так. обр. и в ростинском периоде работы утопичность воззрений М. не была еще изжита до конца. В периоды «триумфального шествия революции» (Ленин) мелкобуржуазные слои нашей страны, настроенные по-революционному, заражаются энтузиазмом, проявляют чудеса храбрости и героизма. Их радикализм способен только на лобовый удар. Но в моменты кризиса революции, в периоды смены лобового удара обходным движением, отодвигающим непосредственный эффект победы на некоторое время, они впадают в панику, теряются, проявляют сомнения и колебания. Переход к новой экономической политике вызвал значительнейшие колебания даже в среде пролетарской поэзии, представленной группой «Кузница». Переход к нэпу они восприняли как крушение идей пролетарской социалистической революции. Они заговорили о том, что теперь «пунцовое съели иней и ржа», «флаги облезли», «рабочих поэтов распяли на фонарных столбах». То же было и с соратниками М., напр. Н. Асеев писал: «Как я стану Твоим поэтом, коммунизма племя, Если крашено Рыжим цветом, а не красным время». М., казалось, крепче других поэтов держался при переходе к нэпу. Всю силу своего сатирического дара мобилизовал М., чтобы бороться с «мурлом мещанина», вылезающим из-за спины РСФСР. Он поднимал «ярость масс» против бюрократов и бюрократизма («О дряни», «Прозаседавшиеся»). О стихотворении «Прозаседавшиеся» В. И. Ленин писал: «Вчера я случайно прочитал в „Известиях“ стихотворение Маяковского на политическую тему. Я не принадлежу к поклонникам его поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной. В своем стихотворении он вдрызг высмеивает заседания и издевается над коммунистами, что они все заседают и перезаседают. Не знаю, как насчет поэзии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно» (т. XXVII, стр. 177). Уже отсюда видно, какую функцию выполняли сатирические стихи М. в первые годы нэпа. Но и М. отдал дань растерянности, и у него сменялся «левый» радикализм отчаянием и растерянностью перед нэпом. Это был последний момент таких огромных по своему диапазону мелкобуржуазных колебаний в творчестве революционного поэта. Поэма «Про это» [1923]чрезвычайно напоминает дореволюционное творчество поэта. Дело конечно не в том, что М. взялся здесь за «лад баллад», за любовную тему. Любовная тема у М. всегда поднималась до постановки проблем, выходящих за пределы узко личные. Дело в том, что поэма выражала мелкобуржуазную растерянность, ослабление связей поэта с революцией, с пролетариатом. Здесь опять старая тема человека, оказавшегося «вбитым в перила» моста по Неве и простоявшего так 7 лет. В «Про это» прорываются мотивы страшнейшего пессимизма и отрешенности от жизни («Попала ветру мальчишки записка: / Стал ветер Петровскому парку звонить: / — Прощайте... / Кончаю... / Прошу не винить... / До чего ж / на меня похоже»). Эти мотивы возникли на основе непонимания новых путей революции, потому что «и стих / и дни не те», как кажется поэту. Он в растерянности кричит: «Сомнете периной и волю и камень. Коммуна и то завернется комом. Столетия жили своими домками И нынче зажили своим домкомом!» Мещанин, быт, вещи, мешающие революции, опять заполнили все, «на вещи насела столетняя пыль». Он взывает «на помощь летящим в морду вещам, ругней за газетиной взвейся газетина». «...я снова в быт вбиваюсь слов напором. Опять атакую и вкривь и вкось. Но странно: слова проходят насквозь». Эта поэма — показатель глубочайшей внутренней борьбы. Как ни полна она пессимизма, все же поэт заявляет, что он не «доставит радости видеть, что сам от заряда стих», он «во всю, всей сердечной мерой в жизни сию, сей мир верил» и верует. Иллюстрация: Обложка 1-го изд. поэмы «В. И. Ленин» Работа, проделанная М. в «Роста», не могла пройти бесследно. Политическая сатира, ее большевистская партийная направленность входят в актив работы поэта. Пройдя этап колебаний, типичный для мелкобуржуазного гуманистически настроенного интеллигента, М. естественно пришел к теме, к-рая вплотную подвела его к пролетарской поэзии. Уже в 1923—1924, когда писалась поэма «Владимир Ильич Ленин», М. не только декларировал — «всю свою звонкую силу поэта, тебе отдаю атакующий класс», но и подтвердил это всей поэмой «В. И. Ленин». В поэме есть недостатки, искажающие подлинный облик Ленина (представление М. о том, будто Ленин — практик, Маркс — теоретик революции). И все же это одно из лучших произведений в советской лит-ре, посвященных изображению Ленина. Особенно выделяется по эмоциональной силе картина похорон Ленина, выполненная с большой силой и мощью лирического напряжения: «Страх. / Закрой глаза / и не гляди — / как будто / идешь / по проволоке провода. / Как будто / минуту / один на один / остался / с огромной / единственной правдой...» «Я счастлив, / что я / этой силы частица, / что общие / даже слезы из глаз. / Сильнее / и чище / нельзя причаститься / великому чувству по имени — / класс»! Сила лиризма Маяковского в том, что этот лиризм питается величайшими идеями и явлениями новой действительности. Воронский и Полонский обвиняли М., выступившего с поэмой «Ленин», в том, что он излагал в стихотворных размерах политграмоту. Они говорили, что поэт становится на поэтические ходули, тогда как истинное призвание его в таких вещах, как «Облако в штанах» и «Про это». На деле Маяковский поэмой «Ленин» подвел итог многолетнему пути поэтической перестройки. В поэме «Ленин» синтезирован опыт героической работы поэта в «Роста», здесь преодолены почти до конца недостатки «Мистерии» и «150 000 000», здесь ясное понимание, что строительство социализма тесно связано с сегодняшним днем. Речь Ленина в апреле 1917, изложенная М., поэтически верно выражает настроение рабочих масс, направленных Лениным на борьбу за социализм. «Здесь же, перед тобою близ встало, как простое делаемое дело, недосягаемое слово — „социализм“». От поэмы «Владимир Ильич Ленин» к поэме «Хорошо» [«Октябрь» (1927)]Маяковский проделал путь интенсивной поэтической работы, чрезвычайно многосторонней и многожанровой. Он продолжил сатирическую линию своего творчества, направленную на разоблачение мещанина, «бывшего», приспособленца, подхалима, хулигана, бюрократа, взяточника, классового врага, проникшего в советские учреждения, деревенского богатея. Посредством сатиры, острой, отточенной, он ведет борьбу с вождями международного капитала, социал-предателями и социал-фашистами. Величайшей силы ненависть клокочет в поэте, вызываемая образами бюрократов и взяточников. В стихотворении «Взяточники» М. клеймит взяточников, опутывающих советские учреждения сетью своих соучастников. Поэт заявляет, что он белому руку, пожалуй, даст, возможно простит и убийце, «но если / скравший / этот вот рубль / ладонью / ладонь мою тронет, / я, руку помыв, / кирпичем ототру поганую кожу с ладони» (см. целый ряд стихов этого типа: «Протекция — обывателиада в 3 частях», «Фабрика бюрократов», «Хулиган», «Тип», «Искусственные люди», «Общее руководство для начинающих подхалим», «Стих не про дрянь, а про дрянцо. Дрянцо хлещите рифм концом», «О том, как некоторые втирают очки товарищам, имеющим циковские значки», «Помпадур», «Подлиза» и др.). М. органически включается в поэтически-пропагандистскую работу в газ. «Известия», «Труд», «Рабочая Москва», «Заря Востока», «Бакинский рабочий», а с 1927 в «Комсомольской правде» он сотрудничает как поэт-публицист и фельетонист, поднимая газетные жанры поэтической работы на большую высоту. В этот период М. становится подлинным пролетарским писателем. Жанры публицистической, политической поэзии чрезвычайно разнообразны: массовая песня («Песня молния», «Майская песенка», «Десятилетняя песня», посвященная Красной армии и т. д.); марши («Урожайный марш», «Марш обороны», «Октябрьский марш», «Марш двадцати пяти тысяч», «Марш ударных бригад»); стихотворные лозунги («Лозунг по Киму», «Лозунги к 1-му мая», «Лозунги к комсомольской перекличке», «Лозунг на производстве», «Пожарные лозунги»); стихотворный фельетон, откликающийся на разнообразнейшие явления международной политической жизни («История о том, как у Керзона с обедом расстроилась аппетита зона», «Я Вас понимаю, мистер Деттердинг»); борьба за выполнение промфинплана («Тревога»); призывы к организации соцсоревнования («Застрельщики»); агитация за гарнцевый сбор («Враги хлеба») и т. д. Большой раздел стихов посвящен М. борьбе за культурную революцию, за социалистическую организацию быта, за нормальность половых отношений, против пьянства, ханжества, лицемерия, за утверждение социалистического сознания в строителе социалистического общества. В результате заграничных поездок М. дал большое количество стихотворений, посвященных жизни, быту Западной Европы и Америки. Эти же поездки дали ряд прекрасных и сильных лирических стихотворений, как например «Мелкая Иллюстрация: Страничка из записной книжки Маяковского 1927—1928. Работа над стихотворением «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру» философия на глубоких местах». Публицистические стихи типа «Товарищу Нетте — пароходу и человеку» и «О советском паспорте» есть образцы высокохудожественных произведений. Большое внимание М. уделяет лит-ой борьбе. Он отстаивает свои позиции — поэзии публицистической и политической и одновременно глубоко лирической, борется за публицистическую песню, политический фельетон, агит-стихотворение. Поэт прекрасно понимал, что всякая революция, а социалистическая тем более, в поэзии вызывает к жизни политическую лирику и сатиру, выдвигает на первый план публицистические жанры. В целом ряде стихотворений М. с могучей поэтической страстностью утверждал свое понимание задач поэзии (см. «Венера Милосская и Вячеслав Полонский», «Сергею Есенину», «Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому», «Послание пролетарским поэтам», «Марксизм — оружие, огнестрельный метод. Применяй умеючи метод этот», «Разговор с фининспектором о поэзии» и др.). В автобиографии М. писал: «„Хорошо“ считаю программной вещью, вроде „Облака в штанах“ того времени». Поэма «Хорошо» [1928]вбирает в себя весь опыт работы поэта над поэмой «Ленин». Поэму «Хорошо» при ее появлении в свет критика встретила чрезвычайно сдержанно. А между тем это действительно величайшей силы поэма. По сатирической остроте первые главы поэмы — это едва ли не самое лучшее в нашей лит-ре из произведений, посвященных разоблачению действий временного правительства. М. очень смело пародирует сцену из «Евгения Онегина» (Татьяна — няня), издеваясь над П. Н. Милюковым и Кусковой. С неменьшей силой лирического напряжения даны в поэме картины октябрьских боев в Питере, ощущение времени эпохи военного коммунизма. Это поэма бодрости, радостного чувства побеждающего социализма. Здесь с предельной ясностью выражено Маяковским то понимание борьбы за социалистический строй, какое раньше у него лишь смутно пробивалось, выражено понимание связи каждого этапа борьбы с конечными целями пролетариата — установлением социалистического общества. И М. показывает, как в ходе самой борьбы нарастают элементы социализма и как хорошо, как радостно ощущать живое дело, вырастающее в жесточайшей борьбе, сквозь голод, холод, кровь, невероятные страдания («Но землю, / с которою / вместе мерз, / вовек / разлюбить нельзя». — «Я / землю / эту / люблю! / Можно / забыть / где и когда / пузы растил / и зобы, / но землю, / с которой / вдвоем голодал — нельзя / никогда / забыть». — «Но землю, / которую / завоевал / и полуживую / выняньчил, / где с пулей встань, / с винтовкой ложись, / где каплей / льешься с массами, — с такой / землею / пойдешь / на жизнь, / на труд, / на праздник / и на смерть». «Я радуюсь / маршу, / которым идем / в работу / и в сраженья, / я вижу где сор сегодня гниет, / где только земля простая, — на сажень вижу / из-под нее / коммуны / дома прорастают». — «И я / как весну человечества, / рожденную / в трудах и в бою, пою / мое отечество, / республику мою!»). В «Марше ударных бригад» он уже поэтически всем своим существом ощущал, как «сейчас / подымается социализм живым / настоящим, правдошным», и поэтому призывал строителей, живых, правдошных, «от ударных бригад, к ударным цехам, от цехов — к ударным заводам». И в «Рассказе Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка» он, уверенный в торжестве социализма, восклицал: «я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть, Когда такие люди в стране в советской есть!» Иллюстрация: Обложка 1-го изд. поэмы «Хорошо» Путь М. к пролетарской революции, к коммунистическому сознанию лежал через поэзию. Он сам это понимал («Пролетарии приходят к коммунизму низом, низом шахт, серпов и вил, я ж с небес поэзии бросаюсь в коммунизм»). Он это понимал, ибо, приближаясь к коммунизму, усваивал ленинизм. Ленин говорил, что интеллигент приходит к коммунизму через данные своей науки, своей специальности. В воззрениях на поэзию у М. было много неправильного, пришедшего к нему из мелкобуржуазной среды. Его поэтическая практика часто противоречила тем установкам, которые он выдвигал в качестве теоретических истин. В печатавшихся в 1918 в газете футуристов «Искусство коммуны» стихах М. о поэзии, носящих программный характер для футуристов, «левый» радикализм и в отношении поэзии был предельно выражен и типичен для М. В «Приказе по армии искусств», в стихах «Мы идем», «Радоваться рано», «Поэт рабочий», «Той стороне», «Приказ № 2 армии искусств» и в некоторых других стихотворениях, правильно борясь за политическое искусство, он в то же время преувеличивал роль искусства. «Все совдепы не сдвинут армий, / если марш не дадут музыканты». Маяковскому представлялось, что с наступлением социалистической революции с символизмом, крупнейшим литературным врагом футуристов, покончено. И потому основной удар переносил он на культуру прошлого, классического искусства и литературу. «Белогвардейца / найдете — и к стенке. А Рафаэля забыли / Забыли Растрелли вы» Мелкобуржуазный радикализм, свойственный М., имел место и в пролетарской литературе как проявление мелкобуржуазных влияний в ней. Достаточно напомнить Кириллова, призывающего во имя завтра сжечь Рафаэля, разрушить музеи, растоптать искусства цветы. Позднее М. отказывается от ряда неправильных, мелкобуржуазных по своим истокам положений в отношении классического наследства прошлого. Показательно в этом отношении стихотворение «Юбилейное», посвященное А. Пушкину, в котором М. заявляет: «Я люблю вас, но живого, а не мумию», утверждает, что один он может быть жалеет действительно, что поэта нет в живых. Иллюстрация: Сцена из последнего акта феерической комедии «Клоп» в постановке театра им. Вс. Мейерхольда [1929] Когда был создан «Новый Леф» и теоретики левого фронта выдвинули теорию факта, насквозь антимарксистскую и механистическую, М. эту теорию всячески поддерживал, но каждой строкой своего поэтического творчества отступал от нее. Это лучше всего видно на поэме «Хорошо». В вступлении к поэме М. говорит, «ни былин, / ни эпосов, / ни эпопей — телеграммой / лети строфа! / Воспаленной губой припади / и попей / из реки, / по имени „факт“». Но фактографичность в том смысле, в каком понимали это лефовцы, как раз в поэме «Хорошо» отсутствует. Даже стихотворение «Лучший стих», в к-ром М. «любую из поэтических слав» не собирается «приравнять к простому газетному факту», поднято на деле на такую высокую ступень художественного обобщения, что опрокидывает предвзятую установку на фактографичность. Мелкобуржуазные теории лефовцев были опровергнуты ходом самой действительности. Группа Реф (рев. фронт искусства), в которую реорганизовался Леф, самоликвидировалась, и М. вступил перед самой своей смертью в организацию пролетарских писателей (РАПП), придя к выводу о неверности лефовских теорий. В стилевом отношении путь М. лежал от мелкобуржуазной гиперболизированной романтичности к стилю социалистического реализма. Выступая против символистов, футуристы вели работу по разрушению поэтики символистов. Напевные, канонизированные поэтические ритмы не удовлетворяли футуристов. М. писал стихи, добиваясь ритмико-интонационной структуры стиха. Разорванная строфика усиливала направление ритмико-интонационного звучания стиха. Но эта работа Маяковского и футуристов протекала в значительной мере в плане формалистских исканий в первый период их поэтической деятельности. Впервые М. начинает отступать от поэтической зауми — устраняет сложные ритмы, труднейшие инверсии, малодоступные рифмы — в период его сотрудничества в «Сатириконе», хотя это и был обывательский журнал, рассчитанный на мещанские массы. Сатирические стихи этого периода, не поднимающиеся высоко по силе разоблачительной и сатирической действенности («Гимн здоровью», «Гимн ученому», «Гимн критику», «Гимн обеду», «Гимн взятке», «Теплое отношение к взяточникам», значительно выше — «Гимн судье», «Чудовищные похороны» и др.), имели то значение, что М. впервые почувствовал здесь необходимость простоты поэтического выражения. Это было связано с тем, что мировоззрение художника становилось более отчетливым; художник стремился уже к органической связи с массами, которым и предназначал свое творчество. Только революция, сперва Февральская, а затем Октябрьская, поставила перед Маяковским задачу сделать свою поэзию простой, доступной и понятной широким массам. «Мистерия Буфф», работа в «Роста» явились для Маяковского прекрасной школой не только политической, но и поэтической. Рост революционного сознания поэта неизбежно давал отчетливость и простоту форме. Поэма «Про это» — срыв художника: политическая, мировоззренческая растерянность сопровождается возвращением к наиболее трудным в формальном отношении «Облаку в штанах» и «Человеку». После поэмы «Ленин» — с дальнейшим ростом пролетарски-революционного самосознания — Маяковский освобождается все больше и больше от формалистских влияний. Ритм стиха становится то разговорным, то пафосно-ораторским. Характерная для более раннего периода творчества М. синтаксическая инверсия все больше и больше уступает место правильному построению фразы, сохраняясь без излишней перегрузки ее лишь в тех случаях, когда либо усиливается интонация либо дается несколько иной оттенок смыслу стоящего рядом с ним слова. Рифма все больше и больше напоминает рифму, часто употребляемую в пословице, загадке. Хотя попрежнему она — свидетельство огромной работы и высокого мастерства поэта. Во вступлении к неоконченной поэме «Во весь голос» Маяковский достигает наивысшей лирической мощи. Вступление к поэме «Во весь голос» писалось в дни, когда М. подводил итог 20-летнему пути своей поэтической работы. Здесь М. исторически правдиво определил место своей поэзии в нашей лит-ре и победоносном социалистическом строительстве. Иллюстрация: В. Машек. Иллюстрация к поэме Маяковского «150 000 000» (Прага, 1925) Маяковский — агитатор, горлан, глава поэтической школы — поднял мировую революционную публицистическую поэзию после Беранже, Гейне и Некрасова на новую более высокую ступень. Гулом революционной, агитационно-политической поэзии Маяковский бесспорно заглушал «поэзии потоки», образующие дворянскую и буржуазную лирику; он шагал через «лирические томики» эстетствующих поэтиков к социалистической поэзии пролетариата. Боевой публицистический дух, партийная заостренность его стиха — это то, что нужно пролетарской поэзии, это то, что великий поэт вложил в сокровищницу социалистической поэзии. Его стихи прежде всего — «грозное оружие» в жесточайшей борьбе пролетариата за социализм с враждебными силами старого мира. «Парадом развернув моих страниц войска, я прохожу по строчечному фронту. Стихи стоят свинцово тяжело, готовые и к смерти и к бессмертной славе. Поэмы замерли, к жерлу прижав жерло нацеленных зияющих заглавий. Оружия любимейшего род, готовая рвануться в гике застыла каваллерия острот, поднявши рифм отточенные пики. И все поверх зубов вооруженные войска, что двадцать лет в победах пролетали, до самого последнего листка Я отдаю тебе, планеты пролетарий» У Маяковского было, что отдать пролетариату. Если дореволюционная поэзия М., примерно за восемь лет, вместилась в одном томе, то пореволюционная, за 12 лет, потребовала девяти томов, и это далеко не все, что было написано М. после революции. Революционная атмосфера, органическое участие поэтическим словом в революционной борьбе пролетариата вызвали и бурную, кипящую поэтическую деятельность и многообразие жанров. Мы найдем у Маяковского и революционный плакат, нарисованный поэтом, и поэтическую подпись к нему (см. сборник «Грозный смех»), и политический лозунг, упорядоченный ритмом и обрамленный рифмой («На польский фронт! / Под винтовку! / Мигом: / Если быть не хотите / под панским игом»), и рекламу для советских торгующих организаций в период нэпа («Нигде кроме, как в Моссельпроме»). Он пишет огромнейшее количество агитационных стихотворений (типа «Рассказ про то, как кума о Врангеле толковала без всякого ума», «Даешь мотор», «О. Д. В. Ф.», «Вот для чего мужику самолет», «О том, как некие сектанты зовут рабочего на танцы», «Нагрузка на макушку» и т. д.), агитпоэм («Сказка о дезертире», «Обряды», «Летающий пролетарий», «Ни знахарь, ни бог, ни ангелы бога — крестьянству не подмога» и т. д.). Он разрабатывает темы детской литературы, где и достигает значительных успехов («Прочти и катай в Париж и в Китай», «Эта книжечка моя, про моря и про маяк», «Что ни страница, то слон, то львица» и др.). Его марши распевают повсеместно юные пионеры нашей страны. Он выдвигает идею создания театра памфлетно-публицистического, политически заостренного, как большевистский лозунг и политический плакат. Маяковский создает в области драматургии такие пьесы, как «Мистерия Буфф», «Клоп» и «Баня», к-рым предшествовал опыт трагедии «Вл. Маяковский». Он не удовлетворяется созданием пьес, его тянет в цирк, и он создает для цирка сценарий «Москва горит» («массовое действие с песнями и словами»). М. делал и сценарий для кино и писал прозаические вещи («Мое открытие Америки» — очерковый отчет о поездке писателя за границу), он выступал и по теорртическим вопросам (см. напр. его стенограммы выступлений на диспутах по искусству, по вопросам быта) и со статьями (к примеру «Как делать стихи»). Но и пьесы М. и прозаическая его работа (исключая статью «Как делать стихи», представляющую значительный теоретический интерес) отступают перед его поэтической деятельностью. В этой области он является подлинным новатором, по всем линиям противопоставляющим свою поэзию поэзии буржуазно-дворянской. У М. были свои предшественники. Это линия публицистической и политической поэзии революционной демократии. В русской лит-ре — это Некрасов, Курочкин, Трефолев, Гольц-Миллер, с своих позиций боровшиеся с канонами дворянской элегической эстетики, в зап.-европейской — это Беранже, Гейне, Фрейлиграт, это поэты французской, немецкой революций. М. уже в начале художественной деятельности противопоставлял свой поэтический словарь словарю символистской буржуазно-дворянской лит-ры, заботившейся об изысканно-утонченной искусственности выражений, о мелодичной, мягкой эвфонии стиха, рассчитанного на буржуазный салон, на рафинированного интеллигента. Словарь М. — это словарь уличной толпы. «Улица корчится безязыкая, ей нечем кричать и разговаривать» — вот на кого рассчитывает и для кого создает М. свои стихи. Вульгаризмы, варваризмы, жаргон улицы врываются в поэзию Маяковского, и он намерен опоэтизировать его, реализовать при помощи этого языка свои эстетические каноны. В футуристах, идущих с Маяковским, буржуазная поэзия увидела страшного врага, способного опрокинуть буржуазную поэзию. Зинаида Гиппиус в 1914 в испуге писала о его работе, разрушающей эту поэзию: «Не мало слов с подолом грязным Войти боялись... А теперь Каким ручьем однообразным втекают в сломанную дверь. Втекли, вшумели и впылились... Грохочет уличная рать...» Революционный период поэтической деятельности М. поставил перед ним задачу использования в поэзии языка пролетарской социалистической революции, и язык его поэзии приблизился к разговорному и ораторскому языку широчайших революционных масс нашей страпы. Появились новые ритмы, рифмы, обновился весь строй изобразительных средств. М. культивирует стих чисто тонический, а именно разговорно-ораторский стих, разрушая символистскую строфику. Разорванная строфика М. выделяет не ритмические группы стиха, как это было у символистов, которые напевной ритмичностью стиха растворяли определенность смысла в музыке настроений: Маяковский подчеркивает структурой своего стиха идейную, смысловую его сторону. Когда М. графически разрывает ритмически упорядоченные стихи. «Мне наплевать на бронзы многопудье, мне наплевать на мраморную слизь Сочтемся славою, — ведь мы свои же люди, — пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм», то этим он подчеркивает смысловую сторону графически выделяемых синтаксических групп. Этот тип стиха теперь широко применяется в советской поэзии (см. стихи Асеева, Кирсанова, отчасти Багрицкого, Жарова, Алтаузена, Уткина и ударников, призванных в литературу: Смелякова, Подделкова, Резчикова, Б. Ручьева и др.). Ораторский разговорный стих М. требует чрезвычайно выразительной новой запоминающейся рифмы, и здесь М. выступает большим мастером (здесь я — концессия; волны и чайка — о щах и о чае; поймали — молока-ли; стращать — бывали чать; что мед нам — пулеметным; кляузе — Маузер; ночь нам — срочном; друг друга — ругань; про меня — променял; пыльцой — лицо; мило — громилам и т. д.). Эти формальные достижения новатора-поэта войдут и входят уже ценным фондом не только в поэзию советских республик, но и в зарубежную пролетарскую поэзию. Литфронтовцы пытались представить М. пролетарским писателем от истоков его творчества до конца творческого пути. Они не видели противоречий в мировоззрении М., снимали остроту борьбы поэта с имевшими над ним власть пережитками мелкобуржуазного индивидуализма, ячества. Рапповская критика совершила грубейшую ошибку недооценки значения творчества М., того процесса перевооружения, который успешно был проделан поэтом, сумевшим на последнем этапе своего творчества стать выразителем идей пролетариата. Путь Маяковского противоречив, сложен и труден. Ему пришлось преодолевать тяжелейший груз мелкобуржуазной противоречивой ограниченности. Были у него срывы. Но он шел дорогой великих, отыскивая сам себе дорогу. Это путь от мелкобуржуазной гуманистической утопичности, от мелкобуржуазного бунтарства к пролетарской революции. Его путь — лучшее свидетельство возможности в условиях пролетарской революции перехода поэта с позиций мелкобуржуазной революционности на позиции пролетариата через органическое участие поэта в революционной борьбе, в строительстве социалистического общества. Библиография: I. Собр. сочин., тт. I—X, Гиз и ГИХЛ, М. — Л., 1928—1933; Избранные произведения, ГИХЛ, М. — Л., 1931; Избранные стихи, «Федерация», М., 1932; Забытые статьи, «Литературное наследство», М., 1932, кн. II. II. Чуковский К., Ахматова и Маяковский, «Дом искусства», 1920, кн. I; Слонимский А., Некрасов, Маяковский, «Книга и революция», 1921, кн. II; Шапирштейн-Лерс, Общественный смысл русского литературного футуризма, М., 1922; Арватов Б., Синтаксис Маяковского (перепеч. в сб. его статей «Социологическая поэтика»), «Печать и революция», 1923, I; Лелевич Г., Вл. Маяковский, «На посту», 1923, I; Коган П. С., Литература этих лет, М., 1924; Шенгели Г., Маяковский во весь рост, М., 1927; Воронский А. К., В. Маяковский, «Красная новь», 1925, II (и в его сб. «Литературные типы», М., 1925); Жирмунский В., Введение в метрику, Л., 1925, стр. 222—225 (о метрической системе М.); Дукор И., Маяковский-газетчик, «На литературном посту», 1927, XXII—XXXIII; Зонин А., В. Маяковский, «Книга и революция», 1929, VII; Его же, Довольно грошевых истин, «Печать и революция», 1930, III; Авербах Л., Памяти Маяковского, «На литературном посту», 1930, IX [отд. изд.: М., 1930 (с обращением секретариата РАПП), и М., 1931; Горбачев Г., Современная русская литература, М. — Л., 1930; Беспалов И., Путь Маяковского «Печать и революция», 1930, III; Его же, Из темы о Маяковском, «Красная новь», 1930, VII; Бескин О. М., Ранний Маяковский (Социальная характеристика дореволюционного творчества Маяковского), «Литература и искусство», 1930, I; Анисимов И., Пути развития Маяковского, там же, 1930, III; Асеев Н., Володя маленький и Володя большой, «Красная новь», 1930, VI; Гельфанд М., Главное в облике Маяковского, «Печать и революция», 1930, III; Гроссман-Рощин И., Тезисы и творчество Вл. Маяковского, «Октябрь», 1930, V—VI (то же, «На литературном посту», 1930, XI); Дукор И., Магистрали Маяковского, «Октябрь», 1930, IX; Селивановский А., Свинцово-тяжелые стихи, «На литературном посту», 1930, IX; Ольховый Б., Поэт социальной направленности, «Молодая гвардия», 1930, VIII; Храпченко М., Вл. Маяковский, «Русский язык в советской школе», 1930, IV; Динамов С., Творческий метод Маяковского, «Октябрь», 1930, XII; Луначарский А., Жизнь и смерть, «Комсомольская правда» от 20/IV, 1930; Полонский Вячеслав, О Маяковском, ГИХЛ, М. — Л., 1931; Асеев Н., Работа Маяковского, «Новый мир», 1931, IV (о творческом методе поэта); Выгодский Д., Владимир Маяковский в Испании и Испанской Америке, «Звезда», 1931, IV; Луначарский А. В., Вл. Маяковский новатор, Из речи в Комакадемии на вечере памяти Вл. Вл. Маяковского 14/IV 1931, «Литература и искусство», 1931, V—VI; Лурье Г. И., К биографии В. В. Маяковского (по архивным материалам), «Каторга и ссылка», 1931, IV; Нельс С., Сатира В. Маяковского, «Пролетарская литература», 1931, IV; Оксенов Инн., Маяковский в дореволюционной литературе, «Ленинград», 1931, IV; «Борьба за метод», Сб. дискуссионных статей о творчестве Дм. Фурманова, А. Безыменского и др., ГИХЛ, М. — Л., 1931 (статьи о М.: Л. Авербаха, А. Зонина, И. Беспалова); Усиевич Е., Путь Маяковского, «Литературное наследство», Москва, 1932, кн II. III. Писатели современной эпохи, т. I, под ред. Б. П. Козьмина, изд. ГАХН, М., 1928; Владиславлев И. В., Литература великого десятилетия (1917—1927), т. I, М. — П., 1928; Материалы к библиографии Маяковского — при Собр. сочин. Маяковского, т. I, М. — Л., 1928, стр. 335—356 (указана и заграничная литература о М.). Н. Плиско... смотреть
(Владимир Владимирович (1893-1930) - рус. поэт; см. тж ВЛАДИМ, ВЛАДИМИР, ВОВА, ВОЛОДИМИР, ВЭ-ВЭ) Детка! / <...> / Не бойся, / что снова, / в изме... смотреть
Маяковский Владимир Владимирович (1893-1930) Поэт, реформатор поэтического языка. В представлениях о том, что составляет основу поэтического языка, ч... смотреть
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (1893-1930), русский поэт. В дореволюционном творчестве форсированная до крика исповедь поэта, воспринимающего действительность как апокалипсис (трагедия "Владимир Маяковский", 1914, поэмы "Облако в штанах", 1915; "Флейта-позвоночник", 1916; "Человек" 1916-17). После 1917 сотворение социалистического мифа о миропорядке (пьеса "Мистерия-буфф", 1918, поэмы "150000000", 1921, "Владимир Ильич Ленин", 1924, "Хорошо!", 1927) и трагически нарастающее ощущение его порочности (от стихотворения "Прозаседавшиеся", 1922, до пьесы "Баня", 1929). В поэме "Во весь голос" (1930) утверждение искренности своего пути и надежда быть понятым в "коммунистическом далеке". Реформатор поэтического языка, оказал большое влияние на поэзию 20 в. Покончил жизнь самоубийством.МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович [7 (19) июля 1893, с. Багдади Кутаисской губернии - 14 апреля 1930, Москва], русский поэт, один из ярчайших представителей авангардного искусства 1910-20-х гг. Семья. Учеба. Революционная деятельностьРодился в дворянской семье. Отец Маяковского служил лесничим на Кавказе; после его смерти (1906) семья жила в Москве. Маяковский учился в классической гимназии в Кутаиси (1901-06), затем в 5-й московской гимназии (1906-08), откуда был отчислен за неуплату. Дальнейшее образование - художественное: обучался в подготовительном классе Строгановского училища (1908), в студиях художников С. Ю. Жуковского и П. И. Келина, в фигурном классе Училища живописи, ваяния и зодчества (1911-14, исключен за участие в скандальных выступлениях футуристов).Еще в 1905 в Кутаиси Маяковский принимал участие в гимназических и студенческих манифестациях, в 1908, вступив в РСДРП, вел пропаганду среди московских рабочих. Несколько раз подвергался арестам, в 1909 провел 11 месяцев в Бутырской тюрьме. Время заключения называл началом своей стихотворной деятельности; написанные стихи у него перед освобождением были отобраны.Маяковский и футуризмВ 1911 завязывается дружба Маяковского с художником и поэтом Д. Д. Бурлюком, в 1912 организовавшим литературно-художественную группу футуристов "Гилея" (см. Футуризм). С 1912 Маяковский постоянно принимает участие в диспутах о новом искусстве, выставках и вечерах, проводившихся радикальными объединениями художников-авангардистов "Бубновый валет" и "Союз молодежи". Поэзия Маяковского всегда сохраняла связь с изобразительным искусством, прежде всего в самой форме записи стихов (столбиком, позднее "лесенкой"), которая предполагала дополнительное, чисто зрительное, впечатление, производимое стихотворной страницей. Стихи Маяковского были впервые опубликованы в 1912 в альманахе группы "Гилея" "Пощечина общественному вкусу", где был помещен и манифест, подписанный Маяковским, В. В. Хлебниковым, А. Е. Крученых и Бурлюком, в нарочито эпатирующей форме заявлявший о разрыве с традициями русской классики, необходимости создания нового языка литературы, соответствующего эпохе. Воплощением идей Маяковского и его единомышленников-футуристов о назначении и формах нового искусства стала постановка в петербургском театре "Луна-парк" в 1913 его стихотворной трагедии "Владимир Маяковский" (опубликована в 1914). Декорации для нее писали художники из "Союза молодежи" П. Н. Филонов и И. С. Школьник, а сам автор выступил режиссером и исполнителем главной роли - поэта, страдающего в отвратительном современном городе, изуродовавшем, растлившем своих жителей, которые хоть и избирают поэта своим князем, но не умеют признать и оценить приносимую им жертву."Творец в горящем гимне". Поэзия 1910-х гг.В 1913 выходит книга Маяковского из четырех стихотворений под названием "Я", его стихи появляются на страницах футуристских альманахов (1913-15) "Молоко кобылиц", "Дохлая луна", "Рыкающий Парнас" и др., начинают печататься в периодике, издаются поэмы "Облако в штанах" (1915), "Флейта-позвоночник" (1916), "Война и мир" (1917), сборник "Простое, как мычание" (1916). Поэзия Маяковского наполнена бунтом против всего мироустройства - социальных контрастов современной урбанистической цивилизации, традиционных взглядов на прекрасное и поэзию, представлений о вселенной, рае и Боге. Маяковский использует воинственно изломанный, грубый, стилистически сниженный язык, контрастно оттеняющий традиционные поэтические образы, - "любовь на скрипки ложите", "ноктюрн... на флейте водосточных труб" и др. Лирический герой, эпатирующий обывателя резкостью, ломкой языка и богохульством ("Арканом в небе поймали бога"), остается романтиком, одиноким, нежным, страдающим, чувствующим ценность "мельчайшей пылинки живого".Стихи Маяковского 1910-х гг. были ориентированы на воспроизведение в устной форме - с эстрады, на вечерах, диспутах (ср. название его сборника "Для голоса", 1923; в журналах, газетах и книжных изданиях стихи часто появлялись в исковерканном цензурой виде). Для восприятия на слух как нельзя лучше подходили их короткие рубленые строки, "рваный" синтаксис, "разговорность" и нарочито фамильярная ("панибратская") интонация: "... Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?". В сочетании с высоким ростом ("здоровенный, с шагом саженьим") и зычным голосом Маяковского все это создавало неповторимый индивидуальный образ поэта-борца, площадного митингового оратора, защитника "безъязыкой улицы" в "адище города", слова которого не могут быть красивы, они - "судороги, слипшиеся комом"."Любовь - это сердце всего"Уже в ранних бунтарских стихах и поэмах Маяковского значительное место занимает любовная лирическая тема: "Любовь мою, как апостол во время оно, по тысяче тысяч разнесу дорог". Любовь "вымучивает душу" страдающего, одинокого поэта. В 1915 Маяковский познакомился с Л. Ю. Брик, которая заняла центральное место в его жизни. Из своих отношений поэт-футурист и его возлюбленная стремились построить модель новой семьи, свободной от ревности, предрассудков, традиционных принципов отношений женщины и мужчины в "буржуазном" обществе. С именем Брик связаны многие произведения поэта, интимная интонация окрашивает обращенные к ней письма Маяковского. Заявляя в 1920-е гг., что "теперь не время любовных ляс", поэт тем не менее сохраняет верность теме (лирические стихотворения, поэма "Про это", 1923), которая достигает трагически надрывного звучания в последних строках Маяковского - в неоконченном вступлении к поэме "Во весь голос" (1930)."Я хочу быть понят моей страной"Революция была принята Маяковским как осуществление возмездия за всех оскорбленных в прежнем мире, как путь к земному раю. Позицию футуристов в искусстве Маяковский утверждает как прямую аналогию теории и практики большевиков и пролетариата в истории и политике. Маяковский организует в 1918 группу "Комфут" (коммунистический футуризм), деятельно участвует в газете "Искусство коммуны", в 1923 создает "Левый фронт искусств" (ЛЕФ), куда вошли его единомышленники - писатели и художники, издает журналы "ЛЕФ" (1923-25) и "Новый ЛЕФ" (1927-28). Стремясь использовать все художественные средства для поддержки нового государства, пропаганды новых ценностей, Маяковский пишет злободневную сатиру, стихи и частушки для агитационных плакатов ("Окна РОСТА", 1918-21). Грубость, четкость, прямолинейность его поэтического стиля, умение превращать элементы оформления книжной и журнальной страницы в эффективные выразительные средства поэзии - все это обеспечивало успех "звонкой силе поэта", целиком отданной на службу интересам "атакующего класса". Воплощением позиции Маяковского этих лет стали его поэмы "150 000 000" (1921), "Владимир Ильич Ленин" (1924), "Хорошо!" (1927).К концу 1920-х гг. у Маяковского нарастает ощущение несоответствия политической и социальной реальности вдохновлявшим его с отроческих лет высоким идеалам революции, в соответствии с которыми он строил всю свою жизнь - от одежды и походки до любви и творчества. Комедии "Клоп" (1928) и "Баня" (1929) представляют собой сатиру (с элементами антиутопии) на обуржуазившееся общество, забывшее о тех революционных ценностях, ради которых создавалось. Внутренний конфликт с окружающей действительностью наступавшего "бронзового" советского века несомненно оказался среди важнейших стимулов, подтолкнувших поэта к последнему бунту против законов мироустройства - самоубийству.Сочинения:Полное собрание сочинений. М., 1955-61. Т. 1-13.Литература:Харджиев Н. И., Тренин В. В. Поэтическая культура Маяковского. М., 1970.Катанян В. Маяковский: Хроника жизни и деятельности. М., 1985.Янгфельдт Б. Любовь - это сердце всего: В. В. Маяковский и Л. Ю. Брик: Переписка 1915-1930. М., 1991.К. М. Поливанов<br><br><br>... смотреть
Владимир Владимирович (1893-1930) Поэт, реформатор поэтического языка. В представлениях о том, что составляет основу поэтического языка, чем разговорный язык отличается от литературного и как речь переходит в язык, был близок к научным воззрениям ОПОЯЗа и, в частности, руководителя названной школы В.Б.Шкловского. Девиз теоретического наследия М., весьма немногочисленного, сводился к следующему — разговорный и литературный языки должны быть из одного материала. Это же утверждение являлось постулатом для членов научного общества во главе с В.Шкловским. Точку зрения на организацию разговорного языка (речи) в литературно-поэтические формы, доступные восприятию читателя послереволюционной России, М. изложил в статье «Как делать стихи» (1926), автобиографии «Я сам» (1922), в манифестах футуристов (см.: Футуризм) в соавторстве с участниками группы «Садок судей» (1910), «Пощечина общественному вкусу» (1912), «Дохлая луна» (1913), предупреждая читателей, что никакого научного значения его статьи не имеют, равно как и не претендуют на более или менее четкое изложение теории поэтического языка. М. не столько формулировал свои представления о языке художественного произведения, сколько «делал» (одно из ключевых слов в изучении поэтического языка членов ОПОЯЗа) его, создавая этот язык «не как начетчик, а как практик». Он делал художественную вещь новой формы простой и динамичной, как того требовало его время, подчеркивая при этом, что никаких правил для поэтического языка не существует вне реальной жизни и все то, что придумывают «академисты», ложно. Эстетика народного языка существует независимо от создаваемых для него правил, перенося свою первозданность в область языка поэзии. Народный язык литературен с той лишь разницей, что организуется поэтом и становится достоянием художественно-поэтического языка. Существенным М. считал способность поэта слышать ритмы народной речи; уловить ритмы улицы, площади, разрозненные звуки толпы как звуки времени и сконцентрировать в лаконичный и адекватный этим звукам-выкрикам слово-образ. Для М. это был первый этап переработки словесного материала — чувство ритма, со-ощущение стихии языка, прообраз факта речи. Вторым значительным моментом творчества он считал попытку поэта упорядочить лексику разговорной речи в виде слова-формы. Процесс представления слова от номинанта (речевого факта) до понятия (формы) есть работа по конструированию образа. Работа эта многогранна, считал М., так как в основе создания образа, передающего атмосферу явлений действительности, может лежать всего лишь один-единственный корень слова-номинанта. При этом корень слова есть «сбитый» в форму некий лексический смысл — его необходимо уловить и сформировать из факта речи в поэтический языковой образ. «Мастерской мира» поэта была для М. его работа со словом, тенденция к созданию общей картины мира. Если же тенденция отсутствует, картина мира не прорисуется, образ (обобщение) не выстроится, — не будет и поэзии. Создание образа — третий этап работы над передачей колорита разговорной речи в сфере поэтического языка. Эту работу М. называл деланием собственно формы. Он рисовал для себя некую схему построения формы, оговариваясь, что схема, равно как и правила подобного построения, — чистая условность. Сама же схема выглядела следующим образом: абстрактное представление о вещи; представление начинается с тенденции; тенденция начинается с ощущения ритмов времени; ритмы улавливаются в новизне лексики; новизна лексических пластов языка появляется там, где разговорная стихия улицы, площади «изгибает» нормативные формы слова до уровня своего самовыражения, т. е. явления новой эпохи оформляются в те звуки, которых ранее не было слышно: меняется тональность звучания улицы — меняется эпоха. Далее условная схема М. выстраивается так: звуки улицы в мастерской поэта отчетливо прослушиваются как разговорная речь в образно-поэтических формах. Услышать поэзию плошади — задача уже чисто гражданская, но если услышал и увидел, как «улица корчится безъязыкая», которой «нечем кричать и разговаривать», поэт обязан улице язык дать. И М. формирует гортанные выкрики толпы в лексико-синтаксическое единство, смысловую структуру, выражающую характер того, что еще некоторое время назад было даже не высказыванием, фактом речи, а звуковым потоком, раз-нотональной какофонией «войн и революций». М. считал, что звуки улицы обладают тем видом внутренней энергии, которая передается поэту, тому, кто способен почувствовать эту энергию внутри себя самого. Следующая ступень схемы в «делании» вещи предусматривает техническую обработку первообраза, основного понятия, которое стало уже личностным, внутренним состоянием поэта, принявшего в себя реальное понимание происходящего. «Это было со мной», «это в сердце было моем» — факты сопереживания энергии улицы и личности, площади и «Я». Техника обработки образа-основы, представление о том, что-сделаю-дальше в единстве взаимопроникновения стихии энергии «не-Я» — «Я», укладывается в рамки строго традиционной поэтической работы над словом. В программной статье «Как делать стихи» М. называет процесс технической работы над вещью «доведением» ее до такой степени выразительности, когда она (вещь) становится демократической в широком понимании этого слова, т. е. понятной любому читателю. К технике он относит сравнение, метафору, гиперболу и т. д., отмечая, что их применение зависит от того, какова выбранная поэтом форма первообраза-основы, каково абстрактно-тенденциозное предчувствие мастером абсолютной конечной вещи. К техническому арсеналу поэзии М. относит и приемы обработки слов: рифмы, размеры, пафос, стиль, которые служат воспроизведению уже конкретной, четко прорисованной формы вещи. Все, что делает поэт, является работой над формой, которая требует для своего воспроизведения всего поэтико-лингвистического набора средств выразительности, так как только форма способна принять вид вещи, которая заключает в себе смысл. Форма превалирует над смыслом, форма не только выражает «го, но и показывает, изготовив его из сгустков аморфного, безличностного содержания, которое до обретения формы узкоматериально и, по словам М., уродливо. Форма, по М., делает содержание надличностным, показывая его как образ произведения искусства. Поэтические формы, отмечает М., несут в себе образ эпохи. Именно поэтому они должны быть строгими, простыми и лаконичными в то конкретное время, о котором писал М. «Красивость» слова необходимо заменить его красотой, что является, по М., правдой «о времени и о себе». Образ времени и время как один из главных образов его поэзии заставляли его ломать грамматическую структуру слова, упрощать синтаксис, сокращать поэтическую строку. Вся логика русского предложения строится в его стихотворениях на импульсивной динамике глагола. Время — этот образ был той самой «сделанной» вещью, тем произведением искусства, на которое было направлено все творчество М., включая его работу в РОСТА (1919-1921). Традиционные академические взгляды на поэтический язык существовали в первой половине XX в. параллельно с рядом авангардных направлений в филологических науках и эстетическими программами различных поэтических школ и течений крупных направлений русской литературы указанного периода. Представления М. о поэтике литературного языка, который, не выходя за рамки классических основ сложившихся культурных традиций в русской поэзии, соответствовал бы духу своего времени, совпадали с теориями научных исследований русской формальной школы лингвистики и теории и истории культуры. Его требования к языку как выразителю эпохи не расходились с научными новациями ОПОЯЗа, а точка зрения на культуру слова, берущая начало в исторически сложившихся традициях национальной классики, не выходила за рамки эстетических канонов истории искусства. Его брутально-эпатажное «Долой ваше искусство!» — не более чем поза, но поза имеющего веские аргументы поэта, создающего язык новой поэзии, современной и актуальной, давшей огромный поэтический материал для изучения тем же приверженцам русского формализма. Лит.: Маяковский В. Пол. собр. соч. в 13-ти т. М., 1956-1961. О.Палехова... смотреть
Владимир Владимирович (1893, с. Багдади, Грузия – 1930, Москва), русский поэт. Родился в семье лесничего; после смерти отца семья переехала в Москву. В 1911 г. поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В своих поэтических пристрастиях Маяковский близок к модернистским направлениям, ближе всего к футуризму. В 1912 г. в альманахе футуристов «Пощечина общественному вкусу» опубликованы стихотворения «Ночь» и «Утро», в которых выразилась склонность к радикальным взглядам на мир и искусство и безудержному экспериментаторству. Центральными произведениями стали поэмы «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник» (обе – 1915), «Война и мир» и «Человек» (обе – 1917). В них поэт бросает вызов обществу, низвергает его фальшивые условности, за которыми, как за маской, скрываются подлость и расчет. Поэма «Облако в штанах» является манифестом поэта. Это эмоционально насыщенное произведение, его идейный смысл Маяковский определил как четыре крика «долой»: долой вашу любовь, искусство, строй, религию. Лирический герой низвергает любовь, основанную на поиске выгоды и комфорта. Он выступает против жеманной поэзии для эстетов, наводнившей поэтические салоны. Буржуазный строй не является исторически прогрессивным и не принесет счастья человечеству. В 1916 г. поэт познакомился с М. Горьким. Вскоре Маяковский был призван на военную службу и назначен чертежником в автомобильную школу. В этом же году вышел стихотворный сборник «Простое, как мычание». Маяковский с воодушевлением воспринял революцию. Он видел в ней дорогу ко всему новому и прогрессивному, к социальной справедливости и гуманизму. Свой поэтический талант поэт решил посвятить борьбе за нового человека, новую общественную мораль. После революции в его творчестве выделяются две основных линии: одну составляют произведения, воспевающие строителей коммунизма (поэма «150000000», 1921), в других развенчиваются приспособленцы, для которых за революционными лозунгами и призывами стоит стремление к власти, попытка устроить собственную карьеру и свить себе мещанское гнездышко: «О дряни» (1920–21), «Прозаседавшиеся» (1922), где поэт рисует гротесковые картины в духе М. Е. Салтыкова-Щедрина. В 1919–21 гг. Маяковский работает в Российском телеграфном агентстве в качестве поэта и художника. В 1922–29 гг. совершает поездки за границу: восемь раз в Западную Европу и один раз в Америку (Куба, Мексика, Соединенные Штаты). Создаются поэмы «Люблю» (1922), «Про это» (1923), «Владимир Ильич Ленин», сборник стихотворений «Испания. Океан. Гавана. Мексика. Америка» (1926). Среди крупных произведений зрелого Маяковского выделяется поэма «Хорошо!» (1927), имеющая не только художественную, но и историческую ценность. Это своеобразный поэтический портрет эпохи. Написанное к десятилетней годовщине Октябрьской революции, произведение рассказывает о предреволюционной эпохе, о самой революции, о трудностях и победах Советского государства. Поэму отличает оптимистический пафос – прославление строителя нового общества. Симпатии Маяковского находятся на стороне большевиков, но в поэме отразились не только бравурные лозунги и призывы, но и глобальные трудности, которые испытала молодая республика, столкнувшаяся с процессом передела собственности, прежде всего кровопролитная гражданская война. Эту лирическую поэму с четко прописанным сюжетом можно назвать поэмой-хроникой. В разное время Маяковский был членом литературных группировок ЛЕФ и РАПП, что свидетельствует о тщательных и мучительных поисках поэтом своего творческого «я», своего собственного стиля, об изменении его запросов и эстетических воззрений. Взгляды автора на задачи поэтического творчества, на место поэта в обществе ярко отражает вступление к неоконченной поэме «Во весь голос» (1930), которое можно назвать поэтическим завещанием. В нем Маяковский критикует мелкотемье и сентиментальные вирши-однодневки. Вклад Маяковского в развитие русской литературы не ограничивается поэзией. Его комедии «Клоп» (1928) и «Баня» (1929) явились вершинами русской драматургии 1920-х гг. Феерическая комедия «Клоп» содержит сокрушительную критику мещанства. Вычурные, непривычные для русского языка имена Пьера Скрипкина, Эльзевиры Давидовны и Розалии Павловны подчеркивают их неуместность в новом обществе. Центральным положительным образом в пьесе является образ простой работящей девушки Зои Березкиной, контрастно противопоставленный перечисленным выше персонажам. Чтобы подчеркнуть несостоятельность Пьера Скрипкина, Маяковский использует фантастический сюжет: герой попадает в будущее, где обнажается его сущность, и он превращается в мерзкого клопа. Аналогичный прием с перемещением в будущее поэт использует в пьесе «Баня», показывая, что двуличные бюрократы и приспособленцы не нужны обществу. Философские взгляды поэта были утопическими, как и строительство идеального общественного строя. Прошлое и настоящее оценивалось Маяковским с позиции будущего. Все прогрессивное с этой точки зрения приветствовалось, а остальное безжалостно отвергалось. Маяковский вошел в историю русской литературы 20 в. как экспериментатор. Он привнес в русскую лирику образцы тонического (акцентного) стиха, породив тем самым мощную поэтическую традицию. Одним из последователей Маяковского стал Н. Н. Асеев. Огромное влияние творчество Маяковского оказало на поэтов-шестидесятников, наследовавших публицистический накал, приверженность к отражению в поэзии общественно значимой проблематики, а также многие приемы поэтической техники Маяковского.... смотреть
МАЯКОВСКИЙ (Владимир Владимирович (1893-1930) - рус. поэт; см. тж ВЛАДИМ, ВЛАДИМИР, ВОВА, ВОЛОДИМИР, ВЭ-ВЭ) Детка! / <...> / Не бойся, / что сно... смотреть
- Владимир Владимирович (1893-1930) - русский поэт. Вдореволюционном творчестве форсированная до крика исповедь поэта,воспринимающего действительность как апокалипсис (трагедия ""ВладимирМаяковский"", 1914, поэмы ""Облако в штанах"", 1915; ""Флейта-позвоночник"",1916; ""Человек"" 1916-17). После 1917 сотворение социалистического мифа омиропорядке (пьеса ""Мистерия-буфф"", 1918, поэмы ""150000000"", 1921,""Владимир Ильич Ленин"", 1924, ""Хорошо!"", 1927) и трагически нарастающееощущение его порочности (от стихотворения ""Прозаседавшиеся"", 1922, допьесы ""Баня"", 1929). В поэме ""Во весь голос"" (1930) утверждениеискренности своего пути и надежда быть понятым в ""коммунистическомдалеке"". Реформатор поэтического языка, оказал большое влияние на поэзию20 в. Покончил жизнь самоубийством. Владимир ВладимировичМАЯТНИК -1) математический маятник - материальная точка, совершающая поддействием силы тяжести колебательные движения. Приближенно такой маятникможет быть осуществлен в виде тяжелого груза достаточно малых размеров,подвешенного на нити. Период колебания маятника,где L - длина нити, g -ускорение свободного падения.2) Физический маятник - тело, совершающее поддействием силы тяжести колебания вокруг неподвижной горизонтальной оси, непроходящей через центр тяжести тела. Период колебаний ,где I - моментинерции тела, m - масса тела, L - расстояние его центра тяжести С от осивращения О. Приведенные формулы справедливы лишь при малых амплитудахколебаний. Свойствами маятника пользуются в часах и ряде других приборов.... смотреть
МаяковскийИсточник фамилии великого советского поэта затерялся на географической карте. Родоначальник Маяковского, скорее всего, был выходцем из селени... смотреть
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (1893-1930), русский поэт. В дореволюционном творчестве - эксцентричная исповедь поэта, воспринимающего действительно... смотреть
Совка Совик Совий Сова Смоква Сми Смак Сма Скок Сковка Сков Скак Ска Симка Сим Сивко Сивка Свояк Свая Сакм Сак Ося Осмий Оса Омский Омск Окский Оксим Окк Ока Мясо Мяско Москва Моск Мокик Мокий Моки Мойка Мойва Мкс Мка Миска Мис Мио Мик Маяковский Маяк Мая Мао Макси Макс Маккия Маки Маквис Мак Майя Майк Маис Ксива Кси Косяк Космик Косая Кос Комс Комикс Комик Коми Кома Ком Кокс Кок Койка Ковкий Ковка Кова Киска Киса Киоск Ким Кикс Кик Кий Кивсяк Кивок Квасок Квас Ква Каяк Каско Касик Камский Како Каки Кайс Каик Иск Исак Исай Иса Иов Имя Икс Икос Всяко Всяк Вскок Вояка Воск Вой Совкий Сойка Сойма Вмс Вкосая Сок Сом Вкк Висяк Висок Вис Вика Вася Сомик Вак Соя Сям Ява Явка Яик Яким Яков Аякс Ася Ясак Амия Акм Аким Аки Акво Авок Ямский Ямс Амок Аск Ямка Ваия Вайм Вайя Сяк... смотреть
МАЯКОВСКИЙ проникнутый им (то же, что покойный в 1 знач.). Неописуемо выражение его глаз, внимательных и спокойных. М. Горький. 3. Не нарушающий спокойствия, не причиняющий забот, тревог и т. п., мирный, тихий. Спокойный нрав. Спокойный мальчик. Вести себя спокойно (нареч.). 4. Такой, что позволяет избежать беспокойства, неудобств, сохранить спокойствие (то же, что покойный в 1 знач.). Больному необходима совершенно спокойная жизнь. Спокойный образ жизни. Дорога была не очень спокойная.|| Удобный, не беспокоящий (разг. вм. покойный). Спокойное кресло. Спокойная обувь. Будьте спокойны (разг.) - то же, что будьте покойны. Спокойной ночи (разг.) - то же, что покойной ночи, см. покойный.<br><br><br>... смотреть
Маяковский Владимир Владимирович (1893-1930). Русский поэт-футурист; известная фигура в мировой литературе. В молодости склонялся к анархизму и был арестован за революционную деятельность. Полностью поддержал Октябрьскую революцию и в значительной степени посвятил ей свой талант. После введения НЭП'а поэзия Маяковского была все больше направлена на критику привилегий бюрократии и растущей буржуазии. Его сценарий "Баня" провалился в театре в Ленинграде в 1930 г. Чиновники от литературы все больше нападали на Маяковского и в апреле 1930 г. довели его до самоубийства. После смерти был провозглашен официальным поэтом советского государства.<br>... смотреть
имя собств., сущ. муж. родаМаяковський
Начальная форма - Маяковский, единственное число, женский род, именительный падеж, одушевленное, фамилия
МАЯКОВСКИЙ, название г. Багдати в 1940-90.
МАЯКОВСКИЙ - название г. Багдати в 1940-90.
МАЯКОВСКИЙ, название г. Багдати в 1940-90.
Маяковский В.В. Маяковский Владимир Владимирович (1893 - 1930) Русский поэт. Афоризмы, цитаты - Маяковский В.В. - биография• Слова у нас до важного сам... смотреть
Маяковский В.В. - биография Маяковский Владимир Владимирович (1893 - 1930) Маяковский В.В. Биография Родился 19 июля (по старому стилю - 7 июля) 1893 в... смотреть
(1893 — 1930) Русский поэт. Автор поэм «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир», «150000000», «Пятый Интернационал», «Про это», «Владими... смотреть
МАЯКО́ВСКИЙ Владимир Владимирович (18931930), русский советский поэт. Поэмы «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник» (обе 1915), «Война и мир», «Чело... смотреть
Маяковский, Владимир Владимирович (7 июля 1894 в с. Багдады, Кутаисск. губ. — 14 апр. 1930 в М.) — поэтПсевдонимы: В.; В. М.; М.; ы; —ъ; Владимиров [и... смотреть
(1893-1930) Поэт. Родился и жил в Грузии, с 1906 в Москве. Участник рев. движения, в 1908-11 член РСДРП. В 1911-14 учился в МУЖВЗе. Один из основоположников и ведущий деятель русского футуризма, организатор (с Д.Бурлюком) группы футуристов (1911). С 1912 выступал как поэт. В 1919-22 работал над плакатами "Окон РОСТА". В 1922-28 возглавлял лит. группу ЛЕФ, ред. ж. «ЛЕФ»(1923-25) и «Новый ЛЕФ»(1927-28). С 1930 член РАПП. С 1926 пост. сотрудничал в газ. «Комсомольская правда». Много ездил с выступлениями по стране, с 1922 неоднократно выезжал за границу. Реформатор поэтического языка. В стихах, поэмах, пьесах воспел сов. режим и новое общество, боролся с врагами сов. власти и противниками социализма. Стихотворения «Нате!» (1913), «Гимн судье» (1915), «Левый марш» (1918), «Люблю» (1922), «Про это» (1923), «Сергею Есенину» (1926), «Стихи о советском паспорте» (1929), циклы стихов «Париж»(1924-25), «Стихи об Америке»(1915-26), поэмы «Облако в штанах» (1915) «Флейта-позвоночник» (1915), «Война и мир» (1916), «Человек» (1917), «150 000 000» (1921), "Про это" (1923), "Владимир Ильич Ленин" (1924), "Хорошо!" (1927), "Во весь голос" (1930), пьесы «Мистерия буфф» (1921), "Клоп" (1928), "Баня" (1930) и др. произв. Покончил с собой. В 1935 опубликовано высказывание Сталина о том, что «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей сов. эпохи», определившее на многие годы канонизацию его творчества.... смотреть
(1893—1930) — российский и советский деятель культуры, поэт, драматург и актер. С 1905 г. в Кутаиси принимал участие в гимназических и студенческих манифестациях. В 1908 г. вступил в РСДРП, вел пропаганду среди московских рабочих. Несколько раз подвергался арестам, в 1909 г. провел 11 месяцев в Бутырской тюрьме, это время считал началом своей поэтической деятельности. С 1912 г. участвовал во всех выставках и диспутах о новом искусстве, проводившихся объединениями художников-авангардистов «Бубновый валет» и «Союз молодежи». Подписал вместе с В. В. Хлебниковым, А. Е. Крученых и Д. Д. Бурлюком манифест группы «Гилея», в нарочито эпатирующей форме заявлявшей о разрыве с традициями русской классики и необходимости создания нового языка литературы, соответствующего эпохе. В 1913—1915 гг. помещал стихи на страницах футуристических альманахов «Молоко кобылиц», «Дохлая луна», «Рыкающий Парнас» и др. Его поэмы («Облако в штанах», 1915, «Флейта-позвоночник», 1916; «Война и мир», 1917) и отдельные стихи были наполнены бунтом против всего мироустройства, традиционных взглядов на прекрасное и поэзию. В процессе поиска новых форм стихотворчества использовал оригинальное построение стиха (писал «в столбик», с 1923 — интонационной «лесенкой»), воинственно изломанный, грубый, стилистически сниженный язык, контрастно оттеняющий привычные поэтические образы («любовь на скрипки ложите»), и неожиданные метафоры («ноктюрн... на флейте водосточных труб»). В 1914 г. с возмущением откликнулся на начало Первой мировой войны 1914—1918 гг., создал вместе с К, С. Малевичем несколько патриотических лубков. В стихотворной автобиографической трагедии «Владимир Маяковский» (1914) выступил режиссером и исполнителем главной роли — поэта, страдающего в отвратительном современном городе, изуродовавшем его жителей. Восторженно и безоговорочно принял Октябрьскую революцию 1917 г. («Ода революции»), стремился осмыслить новую действительность (пьеса «Мистерия-буфф», 1918; поэмы «150 000 000», 1921; «Владимир Ильич Ленин», 1924; «Хорошо!», 1927). Деятельно участвовал в газете «Искусство коммуны», в 1923 г. создал «Левый фронт искусств» (ЛЕФ), куда вошли его единомышленники — писатели и художники, издавал журналы «ЛЕФ» (1923—1925) и «Новый ЛЕФ» (1927—1928). Участвовал в выпуске агитационных плакатов («Окна РОСТА», 1918—1921), помещая лаконичные, броские стихи (частушки) вместе с яркими рисунками, имевшими большое эмоциональное воздействие на читателей и зрителей. Однако к концу 1920-х гг. у поэта нарастало ощущение несоответствия политической и социальной реальности с вдохновлявшими его с отроческих лет высокими идеалами революции. Комедии «Клоп» (1928) и «Баня» (1929), поставленные режиссером В. Э. Мейерхольдом, представляли собой сатиру на обуржуазившееся советское общество, забывшее о революционных ценностях, скатившееся к бюрократизму, ханжеству и хамству («Прозаседавшиеся», 1922; «Помпадур», 1928 и др.). Сложное душевное состояние поэта, усугубленное личной неустроенностью, и нараставший конфликт с окружающим миром привели к трагедии, — он застрелился. МВФ — см. Международный валютный фонд.... смотреть
1893-1930). Русский поэт-футурист; известная фигура в мировой литературе. В молодости склонялся к анархизму и был арестован за революционную деятельность. Полностью поддержал Октябрьскую революцию и в значительной степени посвятил ей свой талант. После введения НЭП&а поэзия Маяковского была все больше направлена на критику привилегий бюрократии и растущей буржуазии. Его сценарий "Баня" провалился в театре в Ленинграде в 1930 г. Чиновники от литературы все больше нападали на Маяковского и в апреле 1930 г. довели его до самоубийства. После смерти был провозглашен официальным поэтом советского государства.... смотреть
1893–1930) Еще недавно в каждой книге о Маяковском писали примерно такие слова: «Его поэзия — художественная летопись нашей страны в эпоху Великой Октябрьской революции и построения социализма. Маяковский — истинный певец Октября, он как бы живое олицетворение нового типа поэта — активного борца за светлое будущее народа». И так далее в этом духе. Сегодня, когда «светлое будущее народа» уже почти не просматривается, а, скорее, видится «темное будущее», Маяковского сбрасывают «с корабля современности», как когда-то в молодости он сам со товарищами сбрасывал Пушкина. Подписывался он под такими словами в манифесте футуристов «Пощечина общественному вкусу»: «Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее иероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности». Последние два слова именно с большой буквы писались. Как же — современностью всегда прикрывали отсутствие подлинной глубины в искусстве. Но, с другой стороны, без современного слова действительно не может жить литература. Другое дело, что современность не в желтой кофте футуристов и не в отражении решений очередного съезда партии. Так вот, сейчас сбрасывают Маяковского, что тоже ошибочно. Потому что талант Маяковского огромен, он не ровня Д. Бурлюку, А. Крученых, с которыми вместе подписывал манифест в 1912 году. Маяковский прошел большой творческий путь и смог, даже «наступив на горло собственной песне», выразить свой неповторимый поэтический взгляд на мир. Он очень повлиял своим новаторским творчеством не только на русскую, но и на мировую поэзию. Потом Маяковский очень далеко ушел от своих ранних эпатажных лозунгов. Современный исследователь русской литературы С. Федякин пишет по поводу всех манифестов: «Мы читаем учебники русской литературы XX века, литературные манифесты, призывы, признания… Символисты с их „мистическим содержанием“ и „расширением художественной впечатлительности“, реалисты (и Бунин особенно), оттолкнувшие символистские излишества, акмеисты, захотевшие вернуть в поэзию „вещный мир“, футуристы, разогнавшие свою страсть к слово-новшествам до зауми… И за каждым движением, за каждым шагом, каждым словесным изгибом — все то же: нельзя писать так, как писали раньше, нельзя писать так, как пишут сейчас… литература „неоклассической эпохи“ не могла не ощутить „перемену воздуха“. Обветшалость привычных жанров, привычного языка, привычных интонаций… Отсюда всплеск разноголосицы, пестрота и „мучительное разнообразие“ литературы начала века. Хотя то, что открывали „новаторы“, быстро становилось общим местом». И заканчивает свои заметки этот литературовед такой мыслью: «Нужно всего-то-навсего прийти к читателю со своим насущным словом — не из литературы». Маяковский начинал из литературы. Все эти манифесты были чисто литературными забавами, хотя и казались их авторам делом и переделом всей вселенной. Но потом, когда жизнь стала резко меняться, когда революция неузнаваемо преобразила жизнь, поэт вошел в эту жизнь демонстративно и навсегда. Другое дело, что, творя из новой жизни, поэт не рассматривал эту жизнь во всей ее неоднозначности — он смотрел далеко вперед и трудился, «чтобы выволочь республику из грязи» туда, в светлое будущее. Русская поэзия все-таки не очень любит всякую отвлеченность, идеализм, в том числе и революционный, идеализм. Ее доминанта — глубина взгляда на жизнь, сердечность, а не утопия и политика. Поэтому со временем интерес любителей поэзии к поэту упал. Думаю, что он упал бы, даже если бы и не поменялась в наши дни жизнь в России. Но в литературе останется навсегда имя Владимира Маяковского как великого художника. Его талант все увидели уже в ранних стихах. А вы могли бы? Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб? Маяковский родился 7 (19) июля 1893 года в Грузии, в селе Багдади, в семье лесничего. Отец его был дворянином, хотя и служил лесничим. Поэт учился в Училище живописи, ваяния и зодчества в Москве. В пятнадцать лет вступил в партию большевиков, выполнял пропагандистские задания. Трижды подвергался арестам. В 1909 году 11 месяцев провел в Бутырской тюрьме. Там и начал писать стихи. Первые книги Маяковского: «Я» — книга из четырех стихотворений (1913), «Облако в штанах» (1915), «Простое как мычание» (1916), «Флейта-позвоночник» (1916), «Человек» (1918), потом будут выходить многотомники, собрания сочинений, в советское время Маяковского издавали больше всех других поэтов. 14 апреля 1930 года Маяковский покончил жизнь самоубийством. Одно из последних его стихотворений, неоконченное: Я знаю силу слов, я знаю слов набат. Они не те, которым рукоплещут ложи. От слов таких срываются гроба шагать четверкою своих дубовых ножек. Бывает, выбросят, не напечатав, не издав, но слово мчится, подтянув подпруги, звенит века, и подползают поезда лизать поэзии мозолистые руки. Я знаю силу слов. Глядится пустяком, опавшим лепестком под каблуками танца, но человек душой губами костяком… [1928–1930] Путь Маяковского в революцию был предрешен: уже в предреволюционных своих произведениях, например, в поэме «Облако в штанах» или в трагедии «Владимир Маяковский», он показывал трагичность жизни человека при капитализме и призывал революцию: «В терновом венке революций грядет шестнадцатый год». Его лирико-эпические поэмы «Владимир Ильич Ленин» (1924) и «Хорошо!» (1927) вполне закономерны («Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо»). Он искренне бился за новую жизнь в России. Другое дело, что политики поставили его поэзию на службу себе, использовали ее для оправдания своих злодеяний. При всем том не надо забывать, что Маяковский был очень популярен в народе. Впервые в истории человечества на историческую арену вышли «массы». Само время требовало оратора, поэта-трибуна, способного с ними говорить. Маяковский стал таким трибуном. Внутренне он им уже был, история только вызвала его. Маяковский очень много дал поэтической форме. Здесь он новатор. Силлабо-тоническую систему стихосложения он преобразил до неузнаваемости. Поэт опирался не на музыку ритма, а на смысловое ударение, на интонацию. На первый план он выдвинул разговорный характер стиха, воспринимаемый прежде всего на слух широкой аудиторией. Его новаторство в рифмах, в ритмах, в «лесенке» восприняли зарубежные поэты Луи Арагон, Назым Хикмет, Пабло Неруда, Иоганнес Бехер и другие. В заключение приведем два стихотворения Владимира Маяковского, тем более теперь его редко печатают. Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви Простите меня, товарищ Костров, с присущей душевной ширью, что часть на Париж отпущенных строф на лирику я растранжирю. Представьте: входит красавица в зал, в меха и бусы оправленная. Я эту красавицу взял и сказал: — правильно сказал или неправильно? — Я, товарищ, — из России, знаменит в своей стране я, я видал девиц красивей, я видал девиц стройнее. Девушкам поэты любы. Я ж умен и голосист, заговариваю зубы — только слушать согласись. Не поймать меня на дряни, на прохожей паре чувств. Я ж навек любовью ранен — еле-еле волочусь. Мне любовь не свадьбой мерить: разлюбила — уплыла. Мне, товарищ, в высшей мере наплевать на купола. Что ж в подробности вдаваться, шутки бросьте-ка, мне ж, красавица, не двадцать, — тридцать… с хвостиком. Любовь не в том, чтоб кипеть крутей, не в том, что жгут угольями, а в том, что встает за горами грудей над волосами-джунглями. Любить — это значит: в глубь двора вбежать и до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи. Любить — это с простынь, бессонницей рваных, срываться, ревнуя к Копернику, его, а не мужа Марьи Иванны, считая своим соперником. Нам любовь не рай да кущи, нам любовь гудит про то, что опять в работу пущен сердца выстывший мотор. Вы к Москве порвали нить. Годы — расстояние. Как бы вам бы объяснить это состояние? На земле огней — до неба… В синем небе звезд — до черта. Если б я поэтом не был, я бы стал бы звездочетом. Подымает площадь шум, экипажи движутся, я хожу, стишки пишу в записную книжицу. Мчат авто по улице, а не свалят наземь. Понимают умницы: человек — в экстазе. Сонм видений и идей полон до крышки. Тут бы и у медведей выросли бы крылышки. И вот с какой-то грошовой столовой, когда докипело это, из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой. Распластан хвост небесам на треть, блестит и горит оперенье его, чтоб двум влюбленным на звезды смотреть из ихней беседки сиреневой. Чтоб подымать, и вести, и влечь, которые глазом ослабли. Чтоб вражьи головы спиливать с плеч хвостатой сияющей саблей. Себя до последнего стука в груди, как на свиданье, простаивая. прислушиваюсь: любовь загудит — человеческая, простая. Ураган, огонь, вода подступают в ропоте. Кто сумеет совладать? Можете? Попробуйте… [1928] Стихи о советском паспорте Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту… По длинному фронту купе и кают чиновник учтивый движется. Сдают паспорта, и я сдаю мою пурпурную книжицу. К одним паспортам — улыбка у рта. К другим — отношение плевое. С почтеньем берут, например, паспорта с двухспальным английским левою. Глазами доброго дядю выев, не переставая кланяться, берут, как будто берут чаевые, паспорт американца. На польский — глядят, как в афишу коза. На польский — выпяливают глаза в тугой полицейской слоновости — откуда, мол, и что это за географические новости? И не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав, берут, не моргнув, паспорта датчан и разных прочих шведов. И вдруг, как будто ожогом, рот скривило господину. Это господин чиновник берет мою краснокожую паспортину. Берет — как бомбу, берет — как ежа, как бритву обоюдоострую, берет, как гремучую в 20 жал змею двухметроворостую. Моргнул многозначаще глаз носильщика, хоть вещи снесет задаром вам. Жандарм вопросительно смотрит на сыщика, сыщик на жандарма. С каким наслажденьем жандармской кастой я был бы исхлестан и распят за то, что в руках у меня молоткастый, серпастый советский паспорт. Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка. Но эту… Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза. [1929] Геннадий Иванов... смотреть
1893—1930) Русский поэт. Реформатор поэтического языка. Оказал большое влияние на мировую поэзию XX века. Автор пьес «Мистерия Буфф» (1918), «Клоп» (1928), «Баня» (1929), поэм «Люблю» (1922), «Про это» (1923), «Хорошо!» (1927) и др. Покончил жизнь самоубийством. Владимир Владимирович Маяковский родился 19 июля 1893 года в день рождения его отца, потому и назвали его Владимиром. Семья Маяковских жила тогда в Грузии, в селе Багдади, где отец работал лесничим. В селе жили одни грузины, только Маяковские были русскими, и в детстве Володя хорошо знал грузинский язык. Он рано полюбил книги, выучился читать в шестилетнем возрасте. Когда пришло время готовиться в гимназию, мама увезла его в Кутаиси, где учились старшие сестры, Оля и Люда. За год до того, как его должны были перевести в Кутаисское лесничество, глава семьи скоропостижно скончался от заражения крови. Семья Маяковских осталась без средств. Пришлось продавать мебель, чтобы добыть деньги на питание. Поскольку старшая дочь Люда училась в Москве, мать решила всей семьей переехать в столицу. После многих просьб и хождений по чиновникам, удалось добиться пенсии 50 рублей в месяц. Денег не хватало, и комнаты выбирали самые дешевые, поэтому соседями Маяковских всегда были студенты. Так Володя, не по годам рослый и серьезный, втянулся в революционную деятельность. Он читал листовки, прокламации, нелегальные книги. В 1908 году Владимир вступил в РСДРП. Затем последовала серия арестов. В тюрьме он начал писать стихи. В 1911 году поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества. В 1912 году появились первые публикации его произведений. Владимир Маяковский часто выступал на литературных вечерах. Он не мог не обратить на себя внимания: высокий, красивый, задиристый, любил споры и дискуссии с публикой. В 1915 году Маяковский написал поэму «Облако в штанах». Это была любовная поэма, но впоследствии ее неизменно называли революционной и антибуржуазной. Первое издание поэмы было выпущено Осипом Бриком в сентябре 1915 года, и издание содержало большое количество цензурных купюр. Однако интрига поэмы «Облако в штанах» – это неразделенная любовь поэта. Героиня поэмы, Мария, обещала прийти и не пришла на свидание. Боль и гнев сводят с ума лирического героя. И эта боль, ревность, неудовлетворенное желание заставляют его проклясть и этот мир, и его порядки, и его мораль. Владимир Маяковский был готов к любви огромной, прекрасной и невероятной, любви, далекой от пошлости и обывательщины. И вот в таком состоянии готовности и желания огромной любви он встретил Лилю Брик, женщину необыкновенную и ослепительную. «Она умела быть грустной, женственной, капризной, гордой, пустой, непостоянной, влюбленной, умной и какой угодно», – вспоминал о ней Виктор Шкловский. Она умела сводить с ума мужчин – пожалуй, это и было ее главным призванием в жизни. И именно благодаря этому призванию она сумела прожить долгую и прекрасную, – порой трудную, порой невозможную, – но всегда яркую и большей частью довольно благополучную жизнь. Она намного пережила своего трубадура, поэтического рыцаря и щедрого любовника – Владимира Маяковского. Поэт Владимир Маяковский встретился с супругами Брик – Осипом Максимовичем и Лилей Юрьевной летом 1915 года, хотя с ним уже была знакома сестра Лилечки – Эльза. Судьба Лили и Эльзы – это особый роман. Скажем только, что детство их прошло в Москве, в семье юриста Ю. Кагана. Мать их окончила Московскую консерваторию по классу фортепиано. Обе росли прелестными, удивительными девочками, а повзрослев, проявили один и тот же бесспорный талант – талант абсолютной женственности, способной безоговорочно подчинять себе всех мужчин, встретившихся на пути. Однако Эльза первая влюбилась в Маяковского и не побоялась привести его в дом замужней старшей сестры Лили. Впрочем, брак ее с Осипом Бриком был в ту пору не столь уж крепким, каким казался со стороны. Нежная дружба еще связывала супругов, но что касается бешенства желаний и неукротимой страсти… В этом как раз и преуспел темпераментный молодой поэт, грубовато и прямо выражавший свои чувства и буквально умирающий без женской ласки и нежности. Лиля Юрьевна вспоминала о начале романа с поэтом: «Это было нападение. Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты – буквально. Меня пугала его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Когда мы с ним познакомились, он сразу бросился бешено за мною ухаживать, а вокруг ходили мрачные мои поклонники. Я помню, он сказал: "Господи, как мне нравится, когда мучаются, ревнуют…"» К слову сказать, ему пришлось потом и самому испытать эту мучительную ревность, уже по отношению к Лиле. Но пока… Лиля Юрьевна – единственная героиня в жизни и творчестве Маяковского. Начиная с 1915 года он посвящал ей все поэмы. А когда в 1928 году вышел первый том собрания его сочинений, посвящение гласило: Л.Ю.Б. Трудно сейчас, спустя столько времени, разобраться в сложном любовном треугольнике Володя—Лиля—Ося. Намного пережив обоих, Лиля Юрьевна позже пыталась сгладить в своих воспоминаниях острые углы отношений: «С 1915 года мои отношения с О.М. перешли в чисто дружеские, и эта любовь не могла омрачить ни мою с ним дружбу, ни дружбу Маяковского и Брика. За три прошедших года они стали необходимы друг другу – им было по пути и в искусстве, и в политике, и во всем. Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями». Они жили втроем в одной квартире, вернее, вчетвером, как писал Маяковский в поэме «Хорошо!»: Двенадцать квадратных аршин жилья. Четверо в помещении — Лиля, Ося, я и собака Щеник. Жили как друзья? Или Лиля с Володей – как любовники, а с Осей – как друзья? Или все-таки Лиля с Осей – как с мужем, а с Володей – как с любовником? Андрей Вознесенский, разговорившись однажды с Лилей Юрьевной, услышал из ее уст признание, которое повергло его в шок. Вот что вспомнила на старости лет бывшая муза поэта: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал». Которое из воспоминаний более правдиво, судите сами. Одно бесспорно: Владимир Маяковский бешено ревновал Лилю писал об этом в поэме «Флейта-позвоночник»: А я вместо этого до утра раннего в ужасе, что тебя любить увели, метался и крики в строчки выгранивал, уже наполовину сумасшедший ювелир. Все революционные увещевания о свободе любви в противовес буржуазно-мещанской семье, очень модные в ту пору, на практике оборачивались человеческими трагедиями. Владимир Владимирович сходил с ума от мысли о том, что любимая им женщина может принадлежать еще кому-либо: Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем. Он писал ей это в 1916 году, в знаменитом стихотворении «Лиличка! Вместо письма». Кажется, ни один русский поэт не писал женщине такие страстные и обожающие строки, как Маяковский своей Лиле. Да, он переживал, ревновал, устраивал сцены. А вот у супругов Бриков, судя по воспоминаниям, не возникало ссор на почве ревности. Маяковский, несомненно, нужен был Брикам в это неспокойное время. Он помогал выжить – пролетарский поэт, партиец с 1908 года, глава ЛЕФа. Ося Брик между тем, стал теоретиком ЛЕФа и теоретиком пролетарского искусства. Иначе как бы они выжили? Маяковский был «прикрытием», пролетарским знаменем в квартире мелкобуржуазных Бриков, да к тому же еще и неплохим материальным подспорьем. Ведь в письмах к Лиле Брик поэт постоянно напоминает, чтобы она зашла в то или иное издательство или газету за его гонораром, и в письмах из-за границы он спрашивает, нужны ли ей деньги и что еще купить? Впрочем, и Брики немало сделали для поэта. Лиля вдохновляла его на творчество. Ося издавал его стихи и поэмы, пропагандировал их, подводил теоретическую базу под «футуризм». Брики ввели Маяковского в круг культурной элиты того времени, но любовь Маяковского к Лиле была слишком уж всерьез, слишком громадной, слишком требовательной и… собственнической. «Володя такой скучный, – жаловалась Лиля Юрьевна. – Он даже устраивает сцены ревности». Он не мог «подать» свои чувства с той степенью легкости и изящества, которые приняты среди воспитанных и интеллигентных людей. 26 октября 1921 года Маяковский писал: «Дорогой мой милый мой любимый мой обожаемый мой Лисик! Курьерам письма приходится сдавать распечатанными поэтому ужасно неприятно чтоб посторонние читали что-нибудь нежное. Пользуюсь Винокуровской оказией что б написать тебе настоящее письмо. Я скучаю, я тоскую по тебе – но как – я места себе не нахожу (сегодня особенно!) и думаю только о тебе. Я никуда не хожу, я слоняюсь из угла в угол, смотрю в твой пустой шкаф – целую твои карточки и твои кисячие подписи. Реву часто, реву и сейчас. Мне так – так не хочется чтоб ты меня забыла! Ничего не может быть тоскливее жизни без тебя. Не забывай меня, я тебя люблю в миллион раз больше чем все остальные взятые вместе. Мне никого не интересно видеть ни с кем не хочется говорить кроме тебя. Радостнейший день в моей жизни будет – твой приезд. Люби меня детанька. Береги себя детик отдыхай – напиши не нужно ли чего? Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую Целую и Целую Твой 26/Х 21 г. Если ты ничего не будешь писать О СЕБЕ я с ума сойду. Не забывай Люби. Шлю тебе немного на духи. Кисит пришли сюда какие-нибудь свои вещицы (духи или что-нибудь) хочется думать каждый день что ты приедешь глядя на вещицы. Целую. Целую Твой ПИШИ много и подробно Твой Щенит» (Орфография и пунктуация – В. Маяковского). Лиля от его любви просто уставала, а он это чувствовал и униженно просил прощения за свою неуемность, но его мольбы и заклинания не могли вернуть ее любовь. В 1922 году у Лили начался новый роман, и, хотя поэт еще любил ее, ему пришлось смириться, хотя бы внешне, с ее непостоянством, и отношения стали ровнее. 1924 год был переломным в развитии их отношений. Сохранилась записка от Лили Брик к Маяковскому, в которой она заявила, что не испытывает больше прежних чувств к нему, прибавив: «Мне кажется, что и ты любишь меня много меньше и очень мучаться не будешь». Осенью 1924 года Маяковский уехал в Париж. Прожив неделю во французской столице, Маяковский написал Брик письмо. Он по-прежнему любит Лилю и безмерно страдает. После возвращения из Америки в 1925 году отношения между ними окончательно перешли в новую фазу. «Характер наших отношений изменился», – писала Брик. Это позволило в 1926 году снова поселиться втроем, на квартире в Гендриковском переулке. Осенью 1928 года Маяковский опять уехал в Париж. Помимо чисто литературных дел, поездка имела и другую цель. 20 октября он поехал в Ниццу, где отдыхала его русско-американская подруга Элли Джонс с дочкой, которую он признавал своей. Судя по письмам Элли Джонс, встреча в Ницце была неудачной; уже 25 октября он вернулся в Париж. Осенью 1928 года Маяковский скучал в Париже. Эльза Триоле, сестра Лили Брик, будущая жена Луи Арагона, познакомила его с молодой русской, приехавшей в Париж в 1925 году, Татьяной Яковлевой, которая могла бы отвлечь его от мрачных мыслей, и ей это вполне удалось. Татьяна Яковлева вспоминала, что Маяковский сразу очаровал ее. А он был потрясен тем, что она знала наизусть множество его стихов. «Правда, я не очень-то верю, что Маяковский влюбился из-за стихов, – говорила позже Яковлева, – просто я была очень красивая, я привыкла, что влюбляются. Конечно же, ему было интересно говорить с русской. К тому же я очень дружила в ту пору с Арагоном, считала его лучшим поэтом времени…» В феврале 1929 года Маяковский вернулся в Париж и пробыл во Франции шесть недель. Они много времени проводили вместе, но редко оставались наедине. У него был удивительный талант ухаживать, признавалась Татьяна позднее. Цветы, разговоры о поэзии, стояние под окнами… А вот что она писала о Маяковском своей матери: «Я видела его ежедневно и очень с ним подружилась. Если я когда-либо хорошо относилась к моим поклонникам, то это к нему, в большой доле из-за его таланта. Но еще больше из-за изумительного и буквально трогательного ко мне отношения. (…) Это первый человек, сумевший оставить в душе моей след». Художник В.И. Шухаев свидетельствовал: «Маяковский производил впечатление тихого влюбленного. Татьяна восхищалась и явно любовалась им, гордилась его талантом». Когда у поэта кончилась виза и надо было возвращаться в Россию, он пытался уговорить Татьяну выйти за него замуж. Она попросила дать ей время на раздумье. Поэт писал в одном из двух знаменитых стихотворений, посвященных Татьяне Яковлевой: Я все равно тебя когда-нибудь возьму — одну или вдвоем с Парижем. Лиле Брик эти стихи не понравились. Кое-кто считает, что по воле Бриков Маяковского не выпустили за границу, когда он собрался за Татьяной. Яковлева же вспоминает, что перед смертью Лиля Брик написала ей письмо, в котором призналась, что перебила все в доме, когда прочитала стихи Володи «Письмо Татьяне Яковлевой». Она не хотела жить с ним и любить его, но хотела всю жизнь его мучить и оставаться его единственной Музой. Трудно сейчас сказать, правда ли, что Брики были повинны в том, что Маяковский не смог выехать в Париж, чтобы жениться на Татьяне Яковлевой. Доподлинно лишь известно то, что после отъезда Маяковского за Татьяной начал ухаживать бретонский граф дю Плесси. Вся семья Яковлевой была рада этому знакомству, и она без долгих колебаний согласилась выйти за него замуж. Узнав о помолвке Татьяны с графом из письма Эльзы Триоле, которое зачитала вслух в его присутствии Лиля Брик, Маяковский был вне себя. Много лет спустя Яковлева говорила о своих отношениях с Маяковским: «Он хорошо понимал, что для меня он не просто знаменитость. Я выросла в среде знаменитых людей. Артистов, писателей, художников. Допустим, художник Мане был гораздо известнее, чем Маяковский. Просто Маяковский мне нравился. И как мужчина, и как поэт, которого я всегда знала, понимала и любила…» Кроме личных неприятностей, на Маяковского угнетающе действовала политическая жизнь в стране, которая крайне осложнилась в 1929 году. Страна находилась в преддверии сталинского террора. Выставку Маяковского «20 лет работы» бойкотировали все литераторы. Постановка пьесы «Баня» подверглась резкой критике. После отъезда Бриков в квартире Маяковского неожиданно поселился некто Лев Эльберт, который оставил почти стенографическую запись последних монологов загнанного в угол поэта. Вот он гладит собаку Бульку: «Не лезь, Булечка, нельзя меня раздражать. Мужчины стали очень нервные. Вы бываете влюблены? Не бываете? Быть может – неудачно. Будут войны, будут революции, и тогда – она вас полюбит. Вы читали Чернышевского "Что делать?" Я сейчас читаю. Меня книга занимает с определенной стороны. Тогда проблема была в том, чтобы выйти из семьи, а теперь в том, чтобы войти, строить семью. Очень трудно…» Он очень хотел построить семью. Но… «ни одна женщина не могла надеяться на то, что он разойдется с Лилей. Между тем, когда ему случалось влюбиться, а женщина из чувства самосохранения не хотела калечить своей судьбы, зная, что Маяковский разрушит ее маленькую жизнь, а на большую не возьмет с собой, то он приходил в отчаяние и бешенство. Когда же такое апогейное, беспредельное, редкое чувство ему встречалось, он от него бежал», – писала Эльза Триоле. И далее она заключает: «Вот и бросался от одной к другой – "донжуан, распятый любовью"». Маяковский увлекся актрисой Вероникой Витольдовной Полонской, которая была замужем за Михаилом Яншиным. Когда Вероника с беспокойством спросила у возлюбленного, что скажет Лиля Юрьевна, если узнает об их связи, то услышала в ответ, что Лиля Юрьевна скажет примерно следующее: «Живешь с Норочкой… Ну что ж, одобряю». Он произнес это, подметила «Норочка», с грустью. Даже в последний день своей жизни, за несколько минут до выстрела, поэт поставил ультиматум Полонской. Маяковский не выпускал Веронику из своей квартиры. Она объясняла ему, что должна поговорить с мужем, что опаздывает в театр на репетицию. Он не хотел ничего слушать. Он сказал, что сам пойдет в театр, объяснится с ее мужем, но ее никуда не отпустит. Что ответила на этот ультиматум 22-летняя актриса? «Я ответила, что люблю его, буду с ним, но не могу остаться здесь сейчас… – писала в своих мемуарах Полонская. – Я по-человечески достаточно люблю и уважаю мужа и не могу поступить с ним так». Однако пообещала, что вечером непременно вернется. И не просто вернется, а переедет насовсем. Это Маяковского не устраивало. «Он продолжал настаивать на том, чтобы все было немедленно, или совсем ничего не надо». На этом и расстались. Он поцеловал ее, попросил не беспокоиться и сунул двадцать рублей на такси – в денежных делах Маяковский был необычайно щепетилен. Возлюбленная вышла, однако не успела дойти до парадного, как раздался выстрел. «У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору: не могла заставить себя войти». Но еще не рассеялся дым – а она уже вошла. «Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки. На груди было крошечное кровавое пятнышко». Он оставил письмо, которое начинается с выведенного крупными буквами – ВСЕМ! В третьем абзаце всего три слова: «Лиля – люби меня!»... смотреть
(1893-1930), рус. сов. поэт. В своем творчестве выразил неприятие бурж. общества, его идеологии, в т. ч. религии.В стихах, прозе, статьях выступал как воинств. атеист. Разоблачению суеверий, показу вреда, приносимого релит. праздниками и обрядами, посвящены стихи: «Чье рождество», «Ни знахарство, ни благодать бога в болезни не подмога», «Два опиума», «Долой», «Ханжа» и мн. др. Произведения поэта укрепляют веру человека в свои силы, возвеличивают науку, коллективный труд, служат борьбе против отживающих обычаев и традиций. ... смотреть
(1893—1930) — рус. советский поэт и художник. Новатор в области поэзии и иск-ва плаката.. К литературно-худож. творчеству М. обратился, имея опыт революционной борьбы и нелегальной политической работы. Это помогло ему четко определить цель своей деятельности в сфере худож. культуры: «Хочу делать социалистическое искусство». Идейно-эстетическое развитие творчества М. шло по пути от революционно-бунтарского авангардизма к социалистическому реализму. В поисках новых приемов худож. выразительности М. сблизился с поэтами и художниками, отстаивавшими в своем творчестве принципы футуризма, и стал одним из авторов первого манифеста рус. кубофутуризма «Пощечина общественному вкусу» (1912). Однако эстетический нигилизм футуристов интерпретировался М. в его теоретических статьях и выступлениях как утверждение необходимости для мастеров иск-ва овладения профессиональными навыками во имя активного включения иск-ва в жизнь, а отрицание футуристами достижений культуры прошлого звучало у него призывом осваивать современность, отвечать на самые актуальные вопросы действительности. В целом же дореволюционное творчество М. проникнуто пафосом отрицания буржуазного об-ва с его индивидуализмом, агрессивностью, равнодушием ко всему новому, безразличием к личности человека как творца. Огромную роль в развитии эстетических и политических взглядов М. сыграла Октябрьская революция, к-рую он принял восторженно: «Моя революция. Пошел в Смольный. Работал. Все, что приходилось». Творческая активность М. в этот период возрастает. Особенно важное значение имела для него работа в РОСТА (1919—22), где в процессе создания «Окон сатиры» им была практически доказана способность иск-ва сочетать худож.-эстетические и классово-партийные принципы, конкретно отвечать и потребностям революционного движения, и общечеловеческим ценностям. Одновременно М. пришел к новому пониманию роли социального заказа в худож. творчестве. Все это придало политическую окраску его эстетической концепции активного внедрения иск-ва в социальную действительность. Большое место в этой концепции отводилось проблеме феномена творческой личности. М. утверждал, что художник, поэт — те же рабочие, что их труд «любому труду родствен», поскольку является органической частью труда народа. Вместе с тем в отличие от приверженцев теории «лит-ры факта», ограничивавших худож. творчество документальным репортажем, М. считал, что любой жизненный факт должен быть творчески осмыслен худож ни ком в историческом аспекте, ибо задача творца — «рваться в завтра, вперед». С тех же позиций М. подходил и к оценке значения иск-ва в целом. Во мн. разделяя взгляды сторонников теории «производственного искусства» о связи иск-ва с научно-техническим прогрессом, он, в противовес им, трактовал худож. творчество как духовную деятельность, ориентированную в будущее, «в коммунистическое далеко». Такая эстетическая установка, реализованная самим поэтом на практике, позволяет считать М. одним из глашатаев худож.-творческих принципов социалистического иск-ва. Эстетические воззрения М., прежде всего его взгляды на худож. творчество, выражены как в теоретических статьях: «Живопись сегодняшнего дня» (1914), «Россия. Искусство. Мы» (1914), «Без белых флагов» (1914), «Как делать стихи?» (1926), «Прошу слова...» (1930), так и в поэтических соч.: поэмы «Облако в штанах» (1915), «Вступление в поэму», «Пятый Интернационал» (1922), «Во весь голос» (1930).... смотреть
(1893-1930), рус. сов. поэт. В своем творчестве выразил неприятие бурж. общества, его идеологии, в т. ч. религии.В стихах, прозе, статьях выступал как воинств. атеист. Разоблачению суеверий, показу вреда, приносимого релит. праздниками и обрядами, посвящены стихи: «Чье рождество», «Ни знахарство, ни благодать бога в болезни не подмога», «Два опиума», «Долой», «Ханжа» и мн. др. Произведения поэта укрепляют веру человека в свои силы, возвеличивают науку, коллективный труд, служат борьбе против отживающих обычаев и традиций.... смотреть
(1893-1930) Русский поэт футурист; известная фигура в мировой литературе. М. склонялся к анархизму и был в молодости арестован за революционную деятельность. Маяковский полностью поддержал Октябрьскую революцию и посвятил ей свой выдающийся талант. После введения НЭПа, поэзия Маяковского была все больше направлена на критику привилегий бюрократии и растущей буржуазии. Его сценарий "Баня" провалился в театре в Ленинграде в 1930 г. Официальные чиновники от литературы все больше нападали на Маяковского; в апреле 1930 г. его довели до самоубийства. После его смерти, Сталин цинично провозгласил Маяковского официальным поэтом советского государства.... смотреть
МАЯЌ́ОВСКИЙ Владимир Владимирович (1893—1930), рус. сов. поэт. Поэзия Л. играла активную роль в формировании поэтич. сознания, эстетич. и этич. взгляд... смотреть
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (1893-1930) - русский поэт. В дореволюционном творчестве форсированная до крика исповедь поэта, воспринимающего действительность как апокалипсис (трагедия "Владимир Маяковский", 1914, поэмы "Облако в штанах", 1915; "Флейта-позвоночник", 1916; "Человек" 1916-17). После 1917 сотворение социалистического мифа о миропорядке (пьеса "Мистерия-буфф", 1918, поэмы "150000000", 1921, "Владимир Ильич Ленин", 1924, "Хорошо!", 1927) и трагически нарастающее ощущение его порочности (от стихотворения "Прозаседавшиеся", 1922, до пьесы "Баня", 1929). В поэме "Во весь голос" (1930) утверждение искренности своего пути и надежда быть понятым в "коммунистическом далеке".Реформатор поэтического языка, оказал большое влияние на поэзию 20 в. Покончил жизнь самоубийством.МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович МАЯТНИК -1) математический маятник - материальная точка, совершающая под действием силы тяжести колебательные движения. Приближенно такой маятник может быть осуществлен в виде тяжелого груза достаточно малых размеров, подвешенного на нити. Период колебания маятника,где L - длина нити, g - ускорение свободного падения.2) Физический маятник - тело, совершающее под действием силы тяжести колебания вокруг неподвижной горизонтальной оси, не проходящей через центр тяжести тела. Период колебаний ,где I - момент инерции тела, m - масса тела, L - расстояние его центра тяжести С от оси вращения О. Приведенные формулы справедливы лишь при малых амплитудах колебаний. Свойствами маятника пользуются в часах и ряде других приборов.<br>... смотреть
Маяковский Владимир Владимирович (1893—1930), поэт. С 1912 неоднократно бывал в Петербурге. 17 ноября 1912 впервые выступил с публичным чтен... смотреть
Памятник В. В. Маяковскому.Москва.Маяко́вский Владимир Владимирович (1893, село Багдади, Грузия, 1930, Москва), поэт. В 1906 с семьёй поселился в Мос... смотреть
Маяковский Владимир Владимирович [7(19).7.1893, село Багдади, ныне посёлок Маяковский Грузинской ССР, ‒ 14.4.1930, Москва], русский советский поэт. Род... смотреть
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (1893-1930), русский поэт. В дореволюционном творчестве форсированная до крика исповедь поэта, воспринимающего действительность как апокалипсис (трагедия "Владимир Маяковский", 1914, поэмы "Облако в штанах", 1915; "Флейта-позвоночник", 1916; "Человек" 1916-17). После 1917 сотворение социалистического мифа о миропорядке (пьеса "Мистерия-буфф", 1918, поэмы "150000000", 1921, "Владимир Ильич Ленин", 1924, "Хорошо!", 1927) и трагически нарастающее ощущение его порочности (от стихотворения "Прозаседавшиеся", 1922, до пьесы "Баня", 1929). В поэме "Во весь голос" (1930) утверждение искренности своего пути и надежда быть понятым в "коммунистическом далеке". Реформатор поэтического языка, оказал большое влияние на поэзию 20 в. Покончил жизнь самоубийством.МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович [7 (19) июля 1893, с. Багдади Кутаисской губернии - 14 апреля 1930, Москва], русский поэт, один из ярчайших представителей авангардного искусства 1910-20-х гг. Семья. Учеба. Революционная деятельностьРодился в дворянской семье. Отец Маяковского служил лесничим на Кавказе; после его смерти (1906) семья жила в Москве. Маяковский учился в классической гимназии в Кутаиси (1901-06), затем в 5-й московской гимназии (1906-08), откуда был отчислен за неуплату. Дальнейшее образование - художественное: обучался в подготовительном классе Строгановского училища (1908), в студиях художников С. Ю. Жуковского и П. И. Келина, в фигурном классе Училища живописи, ваяния и зодчества (1911-14, исключен за участие в скандальных выступлениях футуристов).Еще в 1905 в Кутаиси Маяковский принимал участие в гимназических и студенческих манифестациях, в 1908, вступив в РСДРП, вел пропаганду среди московских рабочих. Несколько раз подвергался арестам, в 1909 провел 11 месяцев в Бутырской тюрьме. Время заключения называл началом своей стихотворной деятельности; написанные стихи у него перед освобождением были отобраны.Маяковский и футуризмВ 1911 завязывается дружба Маяковского с художником и поэтом Д. Д. Бурлюком, в 1912 организовавшим литературно-художественную группу футуристов "Гилея" (см. Футуризм). С 1912 Маяковский постоянно принимает участие в диспутах о новом искусстве, выставках и вечерах, проводившихся радикальными объединениями художников-авангардистов "Бубновый валет" и "Союз молодежи". Поэзия Маяковского всегда сохраняла связь с изобразительным искусством, прежде всего в самой форме записи стихов (столбиком, позднее "лесенкой"), которая предполагала дополнительное, чисто зрительное, впечатление, производимое стихотворной страницей. Стихи Маяковского были впервые опубликованы в 1912 в альманахе группы "Гилея" "Пощечина общественному вкусу", где был помещен и манифест, подписанный Маяковским, В. В. Хлебниковым, А. Е. Крученых и Бурлюком, в нарочито эпатирующей форме заявлявший о разрыве с традициями русской классики, необходимости создания нового языка литературы, соответствующего эпохе. Воплощением идей Маяковского и его единомышленников-футуристов о назначении и формах нового искусства стала постановка в петербургском театре "Луна-парк" в 1913 его стихотворной трагедии "Владимир Маяковский" (опубликована в 1914). Декорации для нее писали художники из "Союза молодежи" П. Н. Филонов и И. С. Школьник, а сам автор выступил режиссером и исполнителем главной роли - поэта, страдающего в отвратительном современном городе, изуродовавшем, растлившем своих жителей, которые хоть и избирают поэта своим князем, но не умеют признать и оценить приносимую им жертву."Творец в горящем гимне". Поэзия 1910-х гг.В 1913 выходит книга Маяковского из четырех стихотворений под названием "Я", его стихи появляются на страницах футуристских альманахов (1913-15) "Молоко кобылиц", "Дохлая луна", "Рыкающий Парнас" и др., начинают печататься в периодике, издаются поэмы "Облако в штанах" (1915), "Флейта-позвоночник" (1916), "Война и мир" (1917), сборник "Простое, как мычание" (1916). Поэзия Маяковского наполнена бунтом против всего мироустройства - социальных контрастов современной урбанистической цивилизации, традиционных взглядов на прекрасное и поэзию, представлений о вселенной, рае и Боге. Маяковский использует воинственно изломанный, грубый, стилистически сниженный язык, контрастно оттеняющий традиционные поэтические образы, - "любовь на скрипки ложите", "ноктюрн... на флейте водосточных труб" и др. Лирический герой, эпатирующий обывателя резкостью, ломкой языка и богохульством ("Арканом в небе поймали бога"), остается романтиком, одиноким, нежным, страдающим, чувствующим ценность "мельчайшей пылинки живого".Стихи Маяковского 1910-х гг. были ориентированы на воспроизведение в устной форме - с эстрады, на вечерах, диспутах (ср. название его сборника "Для голоса", 1923; в журналах, газетах и книжных изданиях стихи часто появлялись в исковерканном цензурой виде). Для восприятия на слух как нельзя лучше подходили их короткие рубленые строки, "рваный" синтаксис, "разговорность" и нарочито фамильярная ("панибратская") интонация: "... Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?". В сочетании с высоким ростом ("здоровенный, с шагом саженьим") и зычным голосом Маяковского все это создавало неповторимый индивидуальный образ поэта-борца, площадного митингового оратора, защитника "безъязыкой улицы" в "адище города", слова которого не могут быть красивы, они - "судороги, слипшиеся комом"."Любовь - это сердце всего"Уже в ранних бунтарских стихах и поэмах Маяковского значительное место занимает любовная лирическая тема: "Любовь мою, как апостол во время оно, по тысяче тысяч разнесу дорог". Любовь "вымучивает душу" страдающего, одинокого поэта. В 1915 Маяковский познакомился с Л. Ю. Брик, которая заняла центральное место в его жизни. Из своих отношений поэт-футурист и его возлюбленная стремились построить модель новой семьи, свободной от ревности, предрассудков, традиционных принципов отношений женщины и мужчины в "буржуазном" обществе. С именем Брик связаны многие произведения поэта, интимная интонация окрашивает обращенные к ней письма Маяковского. Заявляя в 1920-е гг., что "теперь не время любовных ляс", поэт тем не менее сохраняет верность теме (лирические стихотворения, поэма "Про это", 1923), которая достигает трагически надрывного звучания в последних строках Маяковского - в неоконченном вступлении к поэме "Во весь голос" (1930)."Я хочу быть понят моей страной"Революция была принята Маяковским как осуществление возмездия за всех оскорбленных в прежнем мире, как путь к земному раю. Позицию футуристов в искусстве Маяковский утверждает как прямую аналогию теории и практики большевиков и пролетариата в истории и политике. Маяковский организует в 1918 группу "Комфут" (коммунистический футуризм), деятельно участвует в газете "Искусство коммуны", в 1923 создает "Левый фронт искусств" (ЛЕФ), куда вошли его единомышленники - писатели и художники, издает журналы "ЛЕФ" (1923-25) и "Новый ЛЕФ" (1927-28). Стремясь использовать все художественные средства для поддержки нового государства, пропаганды новых ценностей, Маяковский пишет злободневную сатиру, стихи и частушки для агитационных плакатов ("Окна РОСТА", 1918-21). Грубость, четкость, прямолинейность его поэтического стиля, умение превращать элементы оформления книжной и журнальной страницы в эффективные выразительные средства поэзии - все это обеспечивало успех "звонкой силе поэта", целиком отданной на службу интересам "атакующего класса". Воплощением позиции Маяковского этих лет стали его поэмы "150 000 000" (1921), "Владимир Ильич Ленин" (1924), "Хорошо!" (1927).К концу 1920-х гг. у Маяковского нарастает ощущение несоответствия политической и социальной реальности вдохновлявшим его с отроческих лет высоким идеалам революции, в соответствии с которыми он строил всю свою жизнь - от одежды и походки до любви и творчества. Комедии "Клоп" (1928) и "Баня" (1929) представляют собой сатиру (с элементами антиутопии) на обуржуазившееся общество, забывшее о тех революционных ценностях, ради которых создавалось. Внутренний конфликт с окружающей действительностью наступавшего "бронзового" советского века несомненно оказался среди важнейших стимулов, подтолкнувших поэта к последнему бунту против законов мироустройства - самоубийству.Сочинения:Полное собрание сочинений. М., 1955-61. Т. 1-13.Литература:Харджиев Н. И., Тренин В. В. Поэтическая культура Маяковского. М., 1970.Катанян В. Маяковский: Хроника жизни и деятельности. М., 1985.Янгфельдт Б. Любовь - это сердце всего: В. В. Маяковский и Л. Ю. Брик: Переписка 1915-1930. М., 1991.К. М. Поливанов... смотреть
МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович (1893-1930) , русский поэт. В дореволюционном творчестве форсированная до крика исповедь поэта, воспринимающего действительность как апокалипсис (трагедия "Владимир Маяковский", 1914, поэмы "Облако в штанах", 1915; "Флейта-позвоночник", 1916; "Человек" 1916-17). После 1917 сотворение социалистического мифа о миропорядке (пьеса "Мистерия-буфф", 1918, поэмы "150000000", 1921, "Владимир Ильич Ленин", 1924, "Хорошо!", 1927) и трагически нарастающее ощущение его порочности (от стихотворения "Прозаседавшиеся", 1922, до пьесы "Баня", 1929). В поэме "Во весь голос" (1930) утверждение искренности своего пути и надежда быть понятым в "коммунистическом далеке". Реформатор поэтического языка, оказал большое влияние на поэзию 20 в. Покончил жизнь самоубийством.МАЯКОВСКИЙ Владимир Владимирович [7 (19) июля 1893, с. Багдади Кутаисской губернии - 14 апреля 1930, Москва], русский поэт, один из ярчайших представителей авангардного искусства 1910-20-х гг. Семья. Учеба. Революционная деятельностьРодился в дворянской семье. Отец Маяковского служил лесничим на Кавказе; после его смерти (1906) семья жила в Москве. Маяковский учился в классической гимназии в Кутаиси (1901-06), затем в 5-й московской гимназии (1906-08), откуда был отчислен за неуплату. Дальнейшее образование - художественное: обучался в подготовительном классе Строгановского училища (1908), в студиях художников С. Ю. Жуковского и П. И. Келина, в фигурном классе Училища живописи, ваяния и зодчества (1911-14, исключен за участие в скандальных выступлениях футуристов).Еще в 1905 в Кутаиси Маяковский принимал участие в гимназических и студенческих манифестациях, в 1908, вступив в РСДРП, вел пропаганду среди московских рабочих. Несколько раз подвергался арестам, в 1909 провел 11 месяцев в Бутырской тюрьме. Время заключения называл началом своей стихотворной деятельности; написанные стихи у него перед освобождением были отобраны.Маяковский и футуризмВ 1911 завязывается дружба Маяковского с художником и поэтом Д. Д. Бурлюком, в 1912 организовавшим литературно-художественную группу футуристов "Гилея" (см. Футуризм). С 1912 Маяковский постоянно принимает участие в диспутах о новом искусстве, выставках и вечерах, проводившихся радикальными объединениями художников-авангардистов "Бубновый валет" и "Союз молодежи". Поэзия Маяковского всегда сохраняла связь с изобразительным искусством, прежде всего в самой форме записи стихов (столбиком, позднее "лесенкой"), которая предполагала дополнительное, чисто зрительное, впечатление, производимое стихотворной страницей. Стихи Маяковского были впервые опубликованы в 1912 в альманахе группы "Гилея" "Пощечина общественному вкусу", где был помещен и манифест, подписанный Маяковским, В. В. Хлебниковым, А. Е. Крученых и Бурлюком, в нарочито эпатирующей форме заявлявший о разрыве с традициями русской классики, необходимости создания нового языка литературы, соответствующего эпохе. Воплощением идей Маяковского и его единомышленников-футуристов о назначении и формах нового искусства стала постановка в петербургском театре "Луна-парк" в 1913 его стихотворной трагедии "Владимир Маяковский" (опубликована в 1914). Декорации для нее писали художники из "Союза молодежи" П. Н. Филонов и И. С. Школьник, а сам автор выступил режиссером и исполнителем главной роли - поэта, страдающего в отвратительном современном городе, изуродовавшем, растлившем своих жителей, которые хоть и избирают поэта своим князем, но не умеют признать и оценить приносимую им жертву."Творец в горящем гимне". Поэзия 1910-х гг.В 1913 выходит книга Маяковского из четырех стихотворений под названием "Я", его стихи появляются на страницах футуристских альманахов (1913-15) "Молоко кобылиц", "Дохлая луна", "Рыкающий Парнас" и др., начинают печататься в периодике, издаются поэмы "Облако в штанах" (1915), "Флейта-позвоночник" (1916), "Война и мир" (1917), сборник "Простое, как мычание" (1916). Поэзия Маяковского наполнена бунтом против всего мироустройства - социальных контрастов современной урбанистической цивилизации, традиционных взглядов на прекрасное и поэзию, представлений о вселенной, рае и Боге. Маяковский использует воинственно изломанный, грубый, стилистически сниженный язык, контрастно оттеняющий традиционные поэтические образы, - "любовь на скрипки ложите", "ноктюрн... на флейте водосточных труб" и др. Лирический герой, эпатирующий обывателя резкостью, ломкой языка и богохульством ("Арканом в небе поймали бога"), остается романтиком, одиноким, нежным, страдающим, чувствующим ценность "мельчайшей пылинки живого".Стихи Маяковского 1910-х гг. были ориентированы на воспроизведение в устной форме - с эстрады, на вечерах, диспутах (ср. название его сборника "Для голоса", 1923; в журналах, газетах и книжных изданиях стихи часто появлялись в исковерканном цензурой виде). Для восприятия на слух как нельзя лучше подходили их короткие рубленые строки, "рваный" синтаксис, "разговорность" и нарочито фамильярная ("панибратская") интонация: "... Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?". В сочетании с высоким ростом ("здоровенный, с шагом саженьим") и зычным голосом Маяковского все это создавало неповторимый индивидуальный образ поэта-борца, площадного митингового оратора, защитника "безъязыкой улицы" в "адище города", слова которого не могут быть красивы, они - "судороги, слипшиеся комом"."Любовь - это сердце всего"Уже в ранних бунтарских стихах и поэмах Маяковского значительное место занимает любовная лирическая тема: "Любовь мою, как апостол во время оно, по тысяче тысяч разнесу дорог". Любовь "вымучивает душу" страдающего, одинокого поэта. В 1915 Маяковский познакомился с Л. Ю. Брик, которая заняла центральное место в его жизни. Из своих отношений поэт-футурист и его возлюбленная стремились построить модель новой семьи, свободной от ревности, предрассудков, традиционных принципов отношений женщины и мужчины в "буржуазном" обществе. С именем Брик связаны многие произведения поэта, интимная интонация окрашивает обращенные к ней письма Маяковского. Заявляя в 1920-е гг., что "теперь не время любовных ляс", поэт тем не менее сохраняет верность теме (лирические стихотворения, поэма "Про это", 1923), которая достигает трагически надрывного звучания в последних строках Маяковского - в неоконченном вступлении к поэме "Во весь голос" (1930)."Я хочу быть понят моей страной"Революция была принята Маяковским как осуществление возмездия за всех оскорбленных в прежнем мире, как путь к земному раю. Позицию футуристов в искусстве Маяковский утверждает как прямую аналогию теории и практики большевиков и пролетариата в истории и политике. Маяковский организует в 1918 группу "Комфут" (коммунистический футуризм), деятельно участвует в газете "Искусство коммуны", в 1923 создает "Левый фронт искусств" (ЛЕФ), куда вошли его единомышленники - писатели и художники, издает журналы "ЛЕФ" (1923-25) и "Новый ЛЕФ" (1927-28). Стремясь использовать все художественные средства для поддержки нового государства, пропаганды новых ценностей, Маяковский пишет злободневную сатиру, стихи и частушки для агитационных плакатов ("Окна РОСТА", 1918-21). Грубость, четкость, прямолинейность его поэтического стиля, умение превращать элементы оформления книжной и журнальной страницы в эффективные выразительные средства поэзии - все это обеспечивало успех "звонкой силе поэта", целиком отданной на службу интересам "атакующего класса". Воплощением позиции Маяковского этих лет стали его поэмы "150 000 000" (1921), "Владимир Ильич Ленин" (1924), "Хорошо!" (1927).К концу 1920-х гг. у Маяковского нарастает ощущение несоответствия политической и социальной реальности вдохновлявшим его с отроческих лет высоким идеалам революции, в соответствии с которыми он строил всю свою жизнь - от одежды и походки до любви и творчества. Комедии "Клоп" (1928) и "Баня" (1929) представляют собой сатиру (с элементами антиутопии) на обуржуазившееся общество, забывшее о тех революционных ценностях, ради которых создавалось. Внутренний конфликт с окружающей действительностью наступавшего "бронзового" советского века несомненно оказался среди важнейших стимулов, подтолкнувших поэта к последнему бунту против законов мироустройства - самоубийству.Сочинения:Полное собрание сочинений. М., 1955-61. Т. 1-13.Литература:Харджиев Н. И., Тренин В. В. Поэтическая культура Маяковского. М., 1970.Катанян В. Маяковский: Хроника жизни и деятельности. М., 1985.Янгфельдт Б. Любовь - это сердце всего: В. В. Маяковский и Л. Ю. Брик: Переписка 1915-1930. М., 1991.К. М. Поливанов... смотреть
МАЯКО́ВСКИЙ Вл. Вл. (1893-1930) - поэт, драматург, публицист; актер, критик кино. Род. в с. Багдади Кутаис. губ., в семье лесничего. Учился в кутаис. г-зии, а после смерти отца и переезда семьи в Москву в моск. г-зии. Принимал участие в рев. движении, был арестован, помещен в Бутырки, освобожден как несовершеннолетний. Занимался в Моск. уч-ще живописи, ваяния и зодчества. Первые стих. опыты, по свидетельству самого М., носили подражат. хар-р. После сближения с футуристами М. разделял осн. программные установки этого худож. направления: независимость творчества от содержания (идея "самовитого" слова), нигилистическое отношение к культ. наследию, умозрительное конструирование иск-ва будущего и т. д. Однако уже раннее тв-во М. - стихотворения, трагедия "Владимир Маяковский" (1913), поэмы "Облако в штанах" (1915) и "Флейта-позвоночник" (1916), "Война и мир" (1916), "Человек" (1917) несли значит. социальное содержание (протест против окружающей действ-ности, чувство одиночества чел. в кап. городе, неразделенной любви). Для поэзии М. характерен гиперболизм, метафорическая насыщенность, соединение одического и сатирического начал. Восторженное приятие рев-ции ("моя революция") отразилось в стих. М. первых послеокт. лет, в пьесе "Мистерия-буфф" (1918), поэме "150 000 000" (1920), в работе над плакатами для Окон РОСТА, в поэмах "Владимир Ильич Ленин" (1924), "Хорошо!" (1927). В 1923 М. создает поэму о любви "Про это". С кон. 1922 М. - лидер ЛЕФа, лит.-худож. группировки, утверждавшей идею "социального заказа", утилитарной функции иск-ва. Эта идея отразилась не только в декларациях поэта, но и в его худож. практике (реклама, агитационные стих., стихотв. плакаты), нередко вступая в противоречие с трагич. природой дара М. Наряду с утверждающим началом в тв-ве М. сильно заявила о себе сатира, о чем свидетельствуют стих. 20-х гг. "Прозаседавшиеся", "О дряни" и др., сатир. комедии "Клоп" (1928) и "Баня" (1929-30), в к-рых автор выступил как драматург-новатор. Поэтическим завещанием М. стали два вступления к поэме "Во весь голос" (1930).Работать для кино начал в 1913. Пишет для моск. "Кино-журнала" до 1915, публикуя в нем статьи под псевдонимом и шаржи на кинозвезд. В том же году написан первый сценарий М. "Погоня за славою", оставшийся нереализованным, хотя М. полагал, что ф. по его сценарию все же был поставлен. Возможно участие М. в ф. "Кабаре футуристов № 13" (1913, не сохр.) в качестве актера, а возможно, соавт. сценария и худож. В нач. 1918 М. работает на частной кинофирме "Нептун" - пишет сценарии и исполняет гл. роли в ф. "Не для денег родившийся" (по ром. "Мартин Иден" Дж. Лондона), "Барышня и хулиган" (по пов. "Учительница рабочих" Э. Де Амии-чиса, единств. сохранившийся ф. с участием М.), "Закованная фильмой". В 1920 по сценарию М. ставится агитф. "На фронт" (не сохр.). В 1926 начинает сотрудничать с ВУФКУ - Всеукраинским фотокиноуправлением. Были поставлены ф. "Трое" (по сценарию "Дети"), "Декабрюхов и Октябрюхов" (оба - 1928). Не были реализованы сценарии "Слон и спичка", "Сердце кино" (переработка сценария "Закованная фильмой"), "Любовь Шкафолобова". Поэзия М. оказала влияние на формирование эстетики ведущей линии монтажного сов. кино 20-х гг., однако сценарии самого М. тяготели скорее к амер. кино, представленному творчеством Ч. Чаплина и др. выдающихся комиков, - с фигурой актера-автора в центре ф. М. разрабатывал так и не реализовавшийся в сов. кино жанр "высокой" феерии, к-рый ему удалось реализовать в т-ре. Особое положение, к-рое занимал М. в сов. кино, препятствовало установлению контактов с ведущими реж. Постановка сценария "Как поживаете?" (ф. о своем рабочем дне, где М. предполагал выступить в гл. роли) реж. Л. Кулешовым не осуществилась. Контакты с Г. Козинцевым и Л. Траубергом, к-рым М. предложил сценарий "Позабудь про камин", тоже не сложились. Работа в кино была для М. лабораторией для театр. драматургии. Сценарий "Позабудь про камин" он перерабатывает в пьесу "Клоп". Отдельные линии сценария "Товарищ Копытко" (1927) М. развивает в феерич. комедии "Баня", в сценарии "История одного нагана" (1927) появляются неожиданные для М. черты психологизма. Удачного воплощения поэтич. образов М. на экране удалось добиться в мультипликации - "Баня" (реж. С. Юткевич, А. Каранович, 1960), "Лошадь, скрипка и немного нервно" (реж. И. Евтеева, 1991). В 1930 М., несмотря на все попытки примирения с враждебной всякому творческому экспериментаторству официозной группировкой Рос. ассоциацией пролет. писателей - РАПП и даже вступление в нее (что было воспринято многими его соратниками по ЛЕФу как предательство), подвергся особенно жестокой травле со стороны РАППовских функционеров. Комедия "Баня", поставленная в театре В. Мейерхольдом, была снята с репертуара, власти отказали поэту в загран. визе, его выставка "20 лет работы" подверглась бойкоту. Все это вкупе с несчастной любовью привело его к самоубийству 14 апреля 1930. В последующие годы близкие М. супруги Брик приложили максимум усилий для восстановления его поэтич. репутации. После их письма Сталину в 1935 тот внезапно заявил, что М. "был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи". С этого момента началась канонизация М.<p class="tab">Соч.: Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1955-61.</p><center> <p class="tab"></p> <h3>В. В. Маяковский</h3> <img style="max-width:300px;" src="https://words-storage.s3.eu-central-1.amazonaws.com/production/article_images/1597/440143f1-addb-4b09-9aac-db0500816f5b" title="МАЯКОВСКИЙ ВЛ. ВЛ фото" alt="МАЯКОВСКИЙ ВЛ. ВЛ фото" class="responsive-img img-responsive"> </center>... смотреть
Маяковский (до 1940 ‒ Багдади), посёлок городского типа, центр Маяковского района Грузинской ССР. Расположен на реке Ханисцкали (приток Риони), в 19 км... смотреть